Империя хорезмшахов — страница 1 из 16

Станислав Николаевич ЧернявскийИмперия хорезмшахов

Предисловие

Прежде всего предостережем читателя от иллюзий и ограничим рамки исследования. Эта книга рассказывает не о двухтысячелетней истории государства Хорезм и не обо всех правящих династиях, а только о последней и самой яркой. В науке ее принято называть Ануштегиниды. Двое ее представителей – Текеш и Мухаммед – создали обширную державу в Персии и Средней Азии, а последний хорезмшах Джелаль эд-Дин пытался ее сохранить, проиграл борьбу с монголами и погиб.

Книга будет полна парадоксов. Читатель узнает из нее, например, как на просторы Средней Азии в XIII веке вторглись христиане. Они были монголоидны и пришли, соответственно, из Монгольской степи. При этом застали в Семиречье христианское государство, которым правил хан с библейским именем, и это – реальный исторический персонаж. В Европе его звали «царь Давид» и объявляли родичем мифического «попа Ивана» (того самого, которому Л.Н. Гумилев посвятил книгу «Поиски вымышленного царства»). Специалисты-востоковеды, конечно, сразу поймут, что это за Давид, и улыбнутся. Для неискушенных читателей сказанное прозвучит откровением. Но перед вами – не фальсификация и даже не сенсация. Тема давно обсуждается и дискутируется в научном сообществе. Есть доказательства, возражения, скепсис…

Расскажем и о том, как арабский халиф, правоверный мусульманин, вступал в соглашения с террористической сектой ассасинов, чтобы устранить противников. Добро и зло часто меняются местами в сознании людей. То, что историки условились считать «добрым» вчера, оказывается «злым» сегодня.

Почему же все эти вещи звучат как сенсации?

Дело в том, что в школах и на истфаках вузов историю мусульманских стран и тем более Центральной Азии изучают впроброс. Вместо замечательной работы Августа Мюллера «История ислама» нам предлагают по данному предмету невнятные учебники позднесоветских времен, с точки зрения науки находящиеся ниже, чем труды Мюллера. А кочевниковедение? Самым крупным его исследователем был Л.Н. Гумилев, но попробуйте произнести его фамилию в среде столичных ученых – услышите пренебрежение, гнев по поводу пресловутой теории пассионарности, нежелание вникать в предложенные идеи. Будет и бездумное отторжение ваших собственных текстов, поскольку вы позволили себе сослаться на работы «проклятого» автора… Инертность мышления у многих людей воистину безгранична. Дай им волю – и в науке не совершилось бы ни одного открытия.

Например, игнорирование работ Гумилева приводит к тому, что историю кочевых держав студенты изучают по устаревшим сочинениям, где древних аваров считают жужанями (отвергнутая гипотеза Э. Шаванна), в Монголии эпохи Чингисхана царит вымышленный «кочевой феодализм», а в Хорезме перед монгольским нашествием господствуют кипчаки вместо канглов.

Лишь немногие специалисты, которые занимаются темой углубленно, знают историю предмета и перечень проблем. Среди современных исследователей стоит отметить труды Р.П. Храпачевского, который написал несколько отличных монографий по кочевниковедению, выполнил переводы отрывков из китайской летописи «Юань ши» и издал пару томов классического «Сборника материалов по истории Золотой Орды» В.Г. Тизенгаузена с научными комментариями, которые немедленно приобрел в личную коллекцию автор данной книги. Правда, к работам Л.Н. Гумилева Храпачевский относится скептически и постоянно с ними полемизирует. Но полемика – право ученого. Главное условие, чтобы она была корректна.

Есть ряд других исследователей, специализирующихся на смежных вопросах. Но историей Хорезма после В.В. Бартольда и З.М. Буниятова (в последнем случае мы, разумеется, имеем в виду лишь работы советского периода; после распада СССР Буниятов превратился в азербайджанского националиста, при этом был убит бакинским антисемитом: таковы драмы и трагедии постсоветского времени) не занимается углубленно никто. Эту страну начали забывать.

Надеемся, наша популярная работа, написанная для отдыха между другими исследованиями, позволит оживить интерес к великой державе Хорезм и грозной эпохе нашествия Чингисхана.

Надеемся, это будет увлекательное путешествие по странам Востока для любителей кочевой и мусульманской культур. Нам встретятся храбрые туркменские беки и монгольские ханы, бесстрашные нукеры и отважные гулямы. Султаны и падишахи будут бороться за власть, а интриги гарема разрушат целые империи. Кроме того, читателя ждет подробный и обстоятельный рассказ о деяниях последнего хорезмшаха Джелаль эд-Дина. До сих пор ученые нашей страны почему-то обходили этот вопрос, хотя приключения Джелаля заслуживают отдельной биографии. Даже такие вдумчивые исследователи, как Бартольд и Буниятов, считали вопрос второстепенным, а зря.

Направим же караван нашего внимания в Среднюю Азию – страну сказок и роскоши, бедности и отваги. Полагаем, тема будет так же интересна читателю, как и автору этих строк. «Тетива мысли» натянута, и следует пустить «стрелу правды», которая поможет рассеять «сумерки сомнений», окутывающие страшную и кровавую эпоху.

Когда-то Великий Могол Бабур написал в своих мемуарах, что его слог доступен для всех, но в то же время достоин того, чтобы быть одобренным учеными людьми. Таким языком нам хотелось бы написать эту книгу. Надеемся, от ее прочтения получат удовольствие востоковеды и люди, не имеющие специального образования, но интересующиеся захватывающей и увлекательной наукой – историей.

Часть перваяПодъем хорезмшахов

Глава 1. Династия

1. Остров в пустыне

Хорезм – очень древняя страна. Географически она располагается к югу от Аральского моря. Сейчас здесь находятся Хорезмская область и Каракалпакская автономия Республики Узбекистан.

Иногда Хорезм разрастался и поглощал часть современных Туркмении и Казахстана. Иногда – сужался до размеров небольшого владения.

В этих краях неоднократно менялся климат. Аральское море то разливалось под напором двух впадавших в него рек – Амударьи и Сырдарьи, – то почти высыхало, как в наше время, оставляя вместо воды соляную пустыню. В свою очередь, две реки, которые наполняли море, то мельчали, то наливались влагой. Вместе с климатом менялась и численность населения. Когда воды было много, ее использовали для оросительных систем. Зеленели поля, росли города, страна могла прокормить большое число людей. Хорезм усиливался и расширялся. Зато в период засухи народ вымирал, расходился по другим местам, а государство слабело.

В такие периоды земля Хорезма превращалась в остров среди пустыни. К западу от нее простирались черные пески (Каракум). К востоку – красные пески (Кызылкум). На севере лежали сухие суглинистые степи. Попасть в Хорезм можно было только по берегу Амударьи. В древности такие периоды засух бывали редко. Но в наше время, когда климат планеты становится засушлив, а пустыни растут, это – норма.

Примерно во II тысячелетии до новой эры в Иранское нагорье пришли арийцы. К югу от Арала поселился один из арийских народов – хорасмии. Населенная ими страна получила название Хорезм. Хорасмии освоили земледелие и приняли расовую генотеистическую религию – зороастризм. Это означало, что зороастрийцем нельзя стать по велению души, а можно только родиться от арийского отца (происхождение матери в расчет не брали). То же самое наблюдаем у древних евреев. Веру в Яхве нельзя принять, евреем можно только родиться. Единственная разница: в расчет брали происхождение матери, а не отца.

…Хорезм был частью Ирана – земли ариев. Родственные иранцам народы населяли также Среднюю Азию, современный Афганистан, Азербайджан. Все они составляли, так сказать, «большой Иран». Хорезм был одной из частей этой страны. Правитель Хорезма носил иранский титул «шах» – король.

Страной правила династия Афригидов. О ней известно из сочинений ученого перса Бируни и по монетным данным, причем имена правителей у Бируни и на монетах часто не совпадают. Столицей Афригидов был Кят.

Пассионарный толчок VII века поднял арабов. После жестокой борьбы они покорили «Большой Иран», включая население хорезмийских оазисов. Арабский наместник в Хорасане Кутейба ибн Муслим подчинил власти халифов Бухару, а затем Хорезм. С этого времени началось преображение страны. Иранцы понемногу уступали место новым этносам – арабам и тюркам.

После прихода мусульман Хорезм разделился на две части. На западе, в Ургенче, правили арабские эмиры. На востоке, в Кяте, – их вассалы, иранцы-хорезмшахи. Наконец иранская старость уступила арабской молодости. В конце X века эмир Ургенча Мамун I (992–997) захватил Кят и объединил Хорезм под своей властью. К тому времени сюда проникли тюрки, которые пополнили его войска.

Мамуна убили солдаты в ходе мятежа, но его династия некоторое время управляла Хорезмом. Сын Али (997-1009) женился на сестре могущественного тюркского правителя Махмуда Газневида (998-1030), которого В.В. Бартольд характеризует как «деспота-самодура»: Махмуд был столь подозрителен, что даже к собственному сыну приставил шпионов. Это не помешало ему покорить современный Восточный Иран, весь Афганистан, Пакистан и создать великую державу. Ее столицей стала афганская Газна.

Брат и наследник правителя Али, хорезмшах Мамун II (1009–1017) также связал себя узами брака с одной из газневидских царевен, а в 1016 году признал вассальную зависимость от Газны. Это вызвало недовольство солдат, они подняли мятеж, подожгли дворец эмира и убили Мамуна. На престол возвели Мухаммада (1017), сына Али, но разгул солдатни не прекращался. Тогда Махмуд Газневид совершил поход на Хорезм и завоевал страну. Кят пал, Мухаммеда увезли в плен, а Хорезм вошел в состав Газневидской державы. В 1040 году в эту страну вторглись турки-сельджуки. Захватчики заняли Хорасан и Хорезм, а потом отправились дальше на запад и взяли Багдад.

«Турецкое нашествие в конце десятого века навсегда уничтожило господство туземного иранского элемента; менялись завоеватели, но к туземному иранскому элементу господство больше не возвращается», – пишет академик В.В. Бартольд. Это не совсем верно. В разных частях Ирана иногда приходили к власти национальные династии. Но в Хорезме иранцев к власти не допускали. Французский ориенталист Рене Груссе возражает: тюрки. Завоевавшие Иран, сами воспринимали персидскую культуру и защищали иранцев от внешних вторжений. В этой гипотезе есть своя логика. По ходу сюжета мы увидим, как степные варварские орды тюрок-огузов враждуют с принявшими цивилизацию сельджуками и разрушают их империю. В концепции французского ученого есть свои плюсы. Анализировать детали, к сожалению, нет возможности за неимением места. Пусть читатель сделает это сам. И всё же…

Л.Н. Гумилев, внимательно изучавший труды Груссе, тоже подпал под обаяние его идей и даже наступил на горло собственной песне. Да, сельджуки восприняли так много от иранской цивилизации, что византийцы звали их султанов «персами». Но факты свидетельствуют о том, что эти «персы» были столь же чужды истинным иранцам, как романизированные готы – истинным римлянам. Ситуация совпадает до мелочей. Термин «этническая химера», характерный для взаимоотношений, например, иранцев и тюрок, ввел в оборот Л.Н. Гумилев. Но перед нами как раз тот случай, когда автор концепции сам до конца не понимает ценности своего открытия и иногда ошибается в частностях, что не умаляет ценности его глобальных открытий.

Древнее арийское население Хорезма постепенно ассимилировалось. Оно усвоило мусульманскую веру, арабские имена, тюркские привычки… Процесс агонии затянулся надолго. Современные ученые полагают, что иранцы-хорасмии окончательно утратили свою идентичность только в XIV веке. Следовательно, во времена первых хорезмшахов Ануштегинидов здесь по-прежнему обитал ираноязычный народ, который не чувствовал никакой связи со своими господами, носившими титул хорезмшахов. В жилах господ текла тюркская кровь, а подданные были иранцами.

К востоку и северу от Хорезма издавна жили сильные тюркские племена – осколки древней державы Кангюй. Это были канглы, туркмены, печенеги. Некоторые группы племен утратили историческую память и назывались просто огузы – роды. В итоге именно они, а не монголы сыграли роковую роль в судьбах Ирана. Но не будем забегать вперед.

В XI веке среди туркмен возвысился род Сельджуков. Имя правящей фамилии стало названием народа. В современной науке их именуют турки-сельджуки, что не совсем точно. Однако менять устоявшийся термин бессмысленно.

Сельджуки захватили Хорезм в 1043 году, отбив его у тюркской династии Газневидов. Взяли у тех же Газневидов Хорасан, у персов – Западный Иран и Арабский Ирак, у арабов – Сирию и Палестину, у правящей семьи курдов – Азербайджан, у грузин – Тбилиси, у Византии – Армению и Малую Азию. Возникла огромная империя с туркменской династией во главе. Хорезмский оазис стал одной из провинций бескрайнего Сельджукского султаната.

Иранцы приспособились к новой власти. Эти люди разучились воевать, но хорошо умели интриговать и управлять. Грамотные специалисты иранского происхождения стали везирами (министрами) Сельджуков. Персидский, наряду с арабским, был языком государственных канцелярий. А также языком литературы, на котором писались великолепные стихи и эпические поэмы (вроде «Шахнаме», сочиненной по заказу одного из тюркских султанов). Но эта блестящая цивилизация стремительно вырождалась. Обе части ее – турки и иранцы – были чужими друг другу. Первые утратили родные степи и поселились в прекрасной, но чуждой стране. Вторые оставались на месте, но потеряли родину, которой правили чужаки. Финалом была страшная трагедия. Хватило трех поколений, чтобы Сельджуки выродились и погибли, а в Иране наступил хаос при полной апатии населения. Как это произошло? Какую роль сыграл Хорезм?

Здесь нам следует немного изменить степень приближения к событиям и начать рассказ о самой знаменитой династии хорезмшахов, последним представителем которой сделался Джелаль эд-Дин Менгбурны (прозвище Менгбурны означает «родинка на носу»). Начнем.

2. Судьбы туркмен

Возвышение хорезмшахов началось благодаря Сельджукам. Пройдет столетие, и шахи отплатят своим благодетелям сполна: последнему Сельджукиду отрубят голову после одной из битв с хорезмийцами, а тело вздернут на виселице. Но кто мог об этом знать, когда тюркский раб по имени Ануш-тегин Гарча и прибыл ко двору великого сельджукского султана Меликшаха(1072–1092)? Это произошло в последней четверти XI века, когда имя Сельджуков гремело от Ферганы до Царьграда.

События подробно излагает азербайджанский ученый Зия Буниятов в своей истории хорезмшахов, изданной в Баку еще в советское время, а потому сохраняющей объективность и научную ценность. Книга доступна в Интернете и может быть рекомендована любознательному читателю для ознакомления с темой. Конечно, нельзя обойти и замечательную книгу В.В. Бартольда об истории Туркестана, которую мы обильно цитируем. Российский академик виртуозно излагает события, обобщив огромное количество материала.

Кроме того, доступны многие тексты на эту тему, от истории сельджуков Садр эд-Дина ал-Хусайни в переводе того же Буниятова до классических сочинений средневековых авторов ибн ал-Асира и Рашид эд-Дина. Эти книги представлены в списке избранной литературы в конце нашей сводной работы.

Итак, первого достоверно известного предка хорезмшахов звали Ануш-тегин. Перед нами туркмен из племени бекдили.

Тысячу лет назад туркмены жили в бедности. Впрочем, как и сейчас. Племенами управляли старейшины. «Социальные лифты» отсутствовали. Для молодых людей имелась одна профессия: пасти овец. Мужчины помногу лет работали и накапливали имущество, чтобы только купить себе жену. Суровые степи и полупустыни, жаркие днем и холодные ночью, попросту не могли прокормить людей. Опустим завесу жалости над грязью и примитивным развратом, в которых пребывали эти люди.

Иногда племена ссорились друг с другом. Воровали скот и людей, продавали их персам. Скот шел на убой, а люди… Людей ждала разная судьба. Красивые девушки попадали в гарем, в публичный дом, в прислугу. Юноши могли стать поварами, евнухами, военными. Последняя профессия сулила самую большую выгоду. В любом случае это было лучше, чем всю жизнь провести в обществе коз и овец. Некоторые молодые туркмены вообще убегали из родных кочевий и устремлялись в благодатный и многолюдный Иран, чтобы сделать карьеру.

Уходили поодиночке и целыми племенами. Те же сельджуки – всего лишь одно из таких племен, которое покинуло родину и переселилось на юг. Им сказочно повезло. Они захватили Иран и превратили его в родовое владение, распределив скот, города и людей между членами всей семьи. Среди бедных огузов (туркмен, которые остались жить в цепочке оазисов возле Черных песков, в низовьях Сырдарьи или в степях Мавераннахра – в Заречье, как переводится это слово, обозначающее территорию между Амударьей и Сырдарьей) ходили легенды об успехах рода Сельджук. Другие племена и роды, которые переселились следом за ними в Иран и Азербайджан, достигли гораздо меньших успехов. Но это было всё равно лучше, чем оставаться в привычных юртах, прокопченных от дыма и почерневших от грязи.

Некоторые кочевники сами стремились попасть в рабство, чтобы сделать карьеру. Таким был юный половец Шамсэд-Дин Ильдегез, основатель династии азербайджанских атабеков, с которыми придется столкнуться четырем хорезмшахам – Иль-Арслану, Текешу, Мухаммеду, Джелаль эд-Дину. Юный Ильдегез попросил продать себя, стал поваром, попал ко двору Сельджуков, добился с помощью интриг военного командования и захватил к концу жизни весь Западный Иран.

Рабом был Алп-тегин, основатель династии Газневидов в Восточном Иране. Из простых гулямов этот предприимчивый тюрок дослужился до звания начальника гвардии при дворе восточноперсидского шаха из династии Саманидов, затем разругался с начальством и ушел в Афганистан, где создал новое княжество. Еще до этого тюркские гулямы смещали и убивали по своему усмотрению халифов в Багдаде…

Примерам несть числа. Бывшие полным ничтожеством у себя на родине, тюрки уходили в Иран и Ирак, делали головокружительную карьеру и становились господами арабов и персов, приютивших их. Обязательное условие для пришельцев имелось одно: обрезать крайнюю плоть и принять ислам. Усвоив его, предприимчивые, хитрые и безжалостные тюрки открыли для себя удивительные возможности. Правда, для других мусульманских народов это стало трагедией.

Тюрки сделались господствующим классом в покоренных странах, утратили связь с родиной и превратились либо в жестоких тиранов, либо в бездушных дегенератов. Платой за успех и богатство стала утрата национальной идентичности и ломка этнической психологии.

Человек состоит из традиций, обычаев, привычек, которые он видит на примере отца и матери, братьев и сестер, родичей. Традиции – это детские игры и сказки бабушек, сплетни о соседях и наказания за неправильные поступки, навыки общения и поведения, молитвы домашним духам…

Всего этого не имелось у тюркских гулямов (вольнонаемных гвардейцев) и их детей. Они были чужаками для иранцев, но перестали быть своими для «огузов», кочевавших в Туркмении. Поэтому тюркские династии вырождались с потрясающей быстротой. Как правило, беки и султаны сходили с ума от вседозволенности, изнуряли себя развратом и наркотиками, а в лучшем случае – просто спивались. Азербайджанские атабеки, наследники Ильдегеза, стали пьяницами уже во втором поколении. Об одном из внуков Ильдегеза, Абубекре, мусульманский автор ибн ал-Асир насмешливо писал, что тот пытался защитить свое государство от врагов «не мечом, а penis’ом».

Сельджуки вымерли через сто лет, уцелев разве что в Малой Азии. Однако новые и новые кочевники летели, как бабочки, на свет персидской цивилизации, и трагедия повторялась. Несмотря на кажущуюся роскошь и культурные достижения, жизнь на мусульманском Востоке вовсе не была благополучной и радостной. Перед нами уродливая химера, принимающая причудливые формы. Нужно помнить об этом, чтобы понять дальнейший рассказ.

Упомянутый нами Ануш-тегин был одним из туркменских искателей приключений.

В юности Ануш попал в рабство и очутился в горной стране Гарчистан. Затем его взял в плен сельджукский эмир Бильге-тегин («мудрый царевич»). Сельджуки и туркмены – близкая родня, каждый об этом помнил. Ануш-тегин сделался воином в отряде Бильге.

«Мудрый» эмир представил Ануш-тегина ко двору сельджукского султана Меликшаха. И перепродал. Для Ануш-тегина эта перепродажа обернулась удачей. Сметливый раб сделал карьеру, «дослужился до высших должностей и был назначен заведующим царскими умывальниками», пишет академик В.В. Бартольд в своей классической работе «Туркестан в эпоху монгольского нашествия». Эта должность оплачивалась очень высоко, однако наличных денег в казне султана не было. Сами Сельджуки не умели даже вести делопроизводство. Для этих целей нанимали персов. Персидские советники подсказали своим турецким хозяевам, как нужно вести дела. Ни в коем случае нельзя делить государство на уделы, заменив ими денежные выплаты. Есть другой путь. В качестве жалованья придворным назначить налоги с какой-нибудь крупной провинции. Это называлось отдать землю в икта – в надел. Но хозяин надела в своем владении даже не появлялся. Он только получал с него деньги. Такой же фикцией были, например, титулы великих князей в России времен Романовых. Следовательно, владельцы икта не могли обрести независимость.

Таким вот образом Ануш-тегину пожаловали доходы части Хорезма (20 000 динаров). Его должность называлась мутасариф.

За всю свою жизнь Ануш не появился в Хорезме ни разу. Своего сына Мухаммеда воспитывал в Мерве.

Назначение доходов Хорезма состоялось в 1077 году. Ануш пользовался ими вплоть до своей смерти. Реально Хорезмом правили тюркские военные в должностях вали (губернаторов). Самым известным из них был Икинчиибн Кочкар.

Так и повелось. Тюрки владычествовали над Хорезмом, а населявшие эту страну иранцы покорно вносили дань, оплачивая то местного губернатора, то хозяина умывальников.

Умывальная должность оказалась вершиной карьеры Ануш-тегина. В 1097 году он умер.

Предприимчивый туркмен скопил на своем посту богатство и завел связи. Этого оказалось достаточно для того, чтобы его дети и внуки сделались правителями Хорезма. Хотя произошло всё, насколько можно понять, случайно. Одной из причин стал быстрый развал Сельджукского султаната.

3. Основатель династии

Неприятности у сельджуков начались сразу после смерти великого правителя Меликшаха в 1092 году. Кстати, причины этой смерти непонятны. Она окружена загадками. По официальной версии, тридцативосьмилетний султан скончался от болезни. Но поговаривали, что он отравлен.

После того как султана завернули в саван и похоронили, разные группировки туркмен столкнулись между собой за власть и влияние. Они выдвигали на первый план то одного, то другого из сыновей Меликшаха. Султан умер молодым. Его дети не достигли совершеннолетия. Следовательно, ими можно манипулировать. С тех пор правящие Сельджукиды не задерживались надолго на этом свете. В лучшем случае они умирали от пьянства. В худшем – становились жертвами отравлений, гибли под кинжалами наемных убийц или под саблями врагов. Те, кто выживал, сражались друг с другом. Все подробности и перипетии внутрисемейной борьбы наверняка утомят читателя, а потому будут опущены. Однако основные вехи упомянуть следует.

Восточный Иран захватил брат Меликшаха – Арслан-Аргун. Уничтожить мятежника никто не мог: в западной части сельджукской державы не прекращались смуты между сыновьями покойного султана. Лишь через три года после кончины Меликшаха против Арслана выступила правительственная армия. Однако смутьян разгромил ее. Новое войско удалось собрать в 1097 году. Оно вошло в Хорасан, но на сей раз битвы удалось избежать. Арслан-Аргуна убил собственный гулям, а его армия перешла на сторону законного правительства.

Восточный Иран получил в удел один из сыновей Меликшаха, султан Санджар (1097–1156). Он был одиннадцатилетним ребенком, и первое время страной управлял атабек Кумач. Слово «атабек» состоит из двух частей. Ата – в переводе с тюркского «отец». Бек – «князь». Следовательно, слово «атабек» можно перевести как «опекун». Постепенно оно утратило первоначальный смысл и превратилось просто в титул правителя, стоящего по рангу ниже султана. Титул можно сравнить с японскими сёгунами (военными князьями), которые тоже правили от имени подставных императоров.

Положение Санджара и его опекуна оказалось сверхсложным. Армия, с которой они выступили против Арслан-Аргуна, вернулась на запад, откуда пришли вести о нашествии крестоносцев. Следовательно, малолетний султан Санджар и атабек Кумач остались править огромной страной совсем без войска. Им срочно требовались сторонники.

Дела в Хорезме шли своим чередом. В 1097 году был убит тюркский наместник этой страны – Икинчи ибн Кочкар. Его зарубили собственные эмиры, которые восстали против центральной власти. Когда восстание было подавлено, султан назначил наместником Хорасана Дадбека-Хабаша. А тот, в свою очередь, поставил новым хорезмшахом Кутбэд-Дина Мухаммеда, сын Ануш-тегина. Мухаммед впервые прибыл в страну, когда-то пожалованную его отцу «в кормление».

Титул хорезмшаха не предполагал независимости. Скорее он означал автономию. Шахами назывались правители окраин султаната, обладавшие высокой степенью самостоятельности. История знает керманшахов, ширваншахов, арраншахов. В общем, это была должность вроде ранних маркграфов времен Карла Великого, то есть охранителей границ. Мухаммед стал одним из таких пограничных стражей.

Дальше события развивались стремительно. Хорасанский правитель Дадбек отложился от центрального правительства. А хорезмский Мухаммед – нет. Это был правильный выбор. Мятеж Дадбека оказался вскоре подавлен. Санджар восстановил власть на востоке.

Сын Ануш-тегина решительно поддержал Санджара. За это султан утвердил его в должности в 1100 году.

С этого момента начинается правление новой династии. Ее следовало бы звать Мухаммедидами. Но историки зовут ее «Ануштегиниды». Такое смещение часто встречается в истории мусульманских стран. Например, Саладин основал династию египетских султанов. Но ее называют Айюбидами в честь отца Саладина. То же самое – с династиями Аглабидов в Северной Африке и Буидов в Персии. Они названы не в честь первых независимых правителей, но в честь их отцов.

Так или иначе, Мухаммед I (1100–1127), сын туркменского раба, сделался хорезмшахом. Повезло одному туркмену из десяти тысяч… Что было неплохо. В это время в Западной Европе, например, сделать карьеру правителя могли только родовитые рыцари. Случаи, когда простой шевалье из Нормандии или Бургундии становился во главе крупного герцогства или графства, можно перечесть по пальцам. Крепостные крестьяне, нищие пастухи, зависимые повара или парфюмеры не имели шансов стать крупными полководцами или основателями династий в Европе. В этом смысле мусульманский мир был гораздо демократичнее. Конечно, власть и карьера – это всегда лотерея, но на Востоке в нее стоило сыграть.

Мухаммед, по словам ибн ал-Асира, правил справедливо и покровительствовал ученым. Кроме того, он верно служил своему хозяину. Это было время накопления сил. Хорезмшах исправно платил дань Санджару, ходил с ним в походы. Не забывал и о своих ираноязычных подданных – хорезмийцах. «Он был справедлив к подданным, которые любили его и возвеличивали его имя», – пишет про Мухаммеда тот же ибн ал-Асир. Умный хорезмшах покровительствовал ученым и духовенству. Те и другие были иранцами. Служители Аллаха и деятели науки и культуры обеспечили Мухаммеду авторитет среди иранского населения. Шах считался добрым правителем, но вряд ли он был таковым. Доброта – не самое лучшее качество для того, кто управляет людьми. Мухаммед правил долго. Это значит, что он был хитер и ловок, а когда надо, жесток. Кроме того, умел правильно оценить ситуацию и не пытался порвать со своим господином Санджаром. В это время Хорезм был всего лишь филиалом Сельджукской империи.

4. Хорезмшах предает Сельджуков

Мухаммед настолько укрепил власть своей семьи в Хорезме, что после смерти шаха не возникло сомнений, кого назначить преемником. Туркменское войско присягнуло старшему сыну Мухаммеда. Местное иранское население тоже признало его. Султану Санджару не оставалось ничего другого, как утвердить назначение. Таким образом к власти в Хорезме пришел сын Мухаммеда – Ала эд-ДинАтсыз (1127–1156). Бартольд вполне справедливо называет его «истинным основателем могущества династии хорезмшахов». Для Санджара он постепенно превратится в серьезную проблему.

Новому правителю было двадцать девять лет. Он продолжал политику отца: покровительствовал культурным людям и тем самым снискал уважение мулл и творческой интеллигенции. Молодой шах получил образование в Мерве и лично писал стихи на персидском языке. Это был в то время язык всех культурных людей в Иране. На нем творили поэты от Баку и Тебриза до Бухары и Самарканда. Всё это были края, населенные потомками древних арийцев. Вероятно, стихи Атсыза оказались достаточно отвратительны для того, чтобы исчезнуть из народной памяти сразу после смерти автора. Во всяком случае, до нас они не дошли. Атсыз прославился другим: отделил Хорезм от Сельджукской империи.

Этот путь был труден и занял несколько десятилетий.

В 20-х годах XII века Санджар сделался самым сильным правителем среди Сельджуков. Западный Иран постоянно делили его братья, затем племянники. Все они жили недолго, им на смену приходило новое поколение правителей, они вновь делили власть и владения. Санджару повезло. По тюркским меркам он был долгожителем. Поэтому активно вмешивался в распри своих западноиранских родичей и выступал в качестве верховного арбитра. К тому же у него имелись многочисленные войска для того, чтобы навязать свою точку зрения тем, кто был с ней не согласен.

Сложился миф, что тюрки выставляли для сражений огромные армии. Это не так. В лучшие времена у Санджара имелось 20 000 всадников, и это считалось большим аскаром (войском). Эмиры Азербайджана или Ирака могли выставить против него только по 10 000 бойцов. Мы еще не раз вернемся к вопросу о численности армий, но сейчас важно понять, что сельджуки действовали небольшими отрядами. Это означает, что огромные массы иранского населения проявляли потрясающее равнодушие по отношению к своим завоевателям.

Между тем нарастал другой конфликт. Сельджуки захватывали земли, делили их между собой и быстро теряли связь с кочевыми родственниками, которые всё еще жили в Туркмении. Огузы были для них дикарями. А сельджуки для огузов – чужаками, променявшими бедную родину на сокровища Персии. Сельджуки и огузы всё больше ненавидели друг друга. К концу правления Санджара эти противоречия станут смертельными.

Единственной опорой Санджара оставалась армия, но она уже не являлась туркменской. Туркменами были только гвардейцы. Рядовой состав пополняли наемники из разных племен: курды и канглы, кипчаки и карлуки. Многие из них были тюрками, но не стоит обольщаться: если даже родственные огузы и сельджуки не ладили между собой (хотя те и другие были туркменами), что говорить о других племенах? Объединял их только один принцип: служение хозяину, который платит зарплату. Таким хозяином был султан Санджар. Пока он имел силу, профессиональные наемники охотно служили ему. Как только ослабел… но не будем забегать вперед.

Десять лет поэтичный хорезмшах Атсыз верно служил султану Санджару. В 1130 году он даже спас повелителя, вырвав его из рук заговорщиков-гулямов во время похода на Бухару и Самарканд.

– Как ты узнал о заговоре? – спросил султан.

– Я увидел во сне, что с тобой случилось несчастье на охоте, – отвечал хорезмшах, – и я тут же поспешил сюда!

Благодарный Санджар осыпал его наградами…

Но скоро идиллия кончилась. Втайне хорезмшах мечтал обрести самостоятельность: прекратить выплату дани, обрести свободу во внешней политике. Должность чиновника или вассала ему не нравилась. Возможно, он рассчитывал получить независимость именно за спасение Санджара. Но Санджар по-прежнему считал Хорезм не более чем автономной частью империи. Атсыз начал искать возможность вырваться из-под опеки султана.

Во всём мире уважают только силу. Где ее взять хорезмшаху? Очевидно, в Великой Степи, то есть в той части ее, где расположен нынешний Казахстан. Там жили туркмены, кипчаки и канглы. Многие из них готовы были пополнить ряды хорезмийской армии.

Сам Хорезм мог дать только деньги.

Но часть этих денег приходилось отдавать сельджукам в виде дани. Таких данников у Санджара было достаточно много. За право жить ему платили Караханиды (тюркские правители Самарканда) и Газневиды, властвовавшие в современном Афганистане и Пакистане. Санджар имел громадные денежные ресурсы, на которые нанимал уже до 30 000 профессиональных солдат.

Атсыз не мог нанять столько воинов зараз. Тогда он попытался расширить свои владения на севере, чтобы включить в состав Хорезма земли, населенные кочевниками. Степняков можно было вооружить и поверстать в ополчение. Такое войско стоило бы дешевле, и с его помощью хорезмшах рассчитывал освободиться от главенства Санджара. Действовал Атсыз терпеливо: понемногу расширял страну и ждал своего часа (то есть развала империи Сельджуков). И не ошибся. Восточная граница Сельджукского султаната стала напоминать пробуждающийся вулкан. То и дело вспыхивали восстания на окраинах. Для борьбы с ними Санджар наращивал армию. Она состояла из профессиональных гулямов и ополчений племен, включая огузов, живших в оазисах к югу от Черных песков. В одном из таких оазисов располагалась столица Санджара – многолюдный Мерв (современный Мары в Туркмении).

Первое время мятежи на окраинах удавалось подавлять. В 1135 году была разгромлена Газна. Гулямы взяли богатую добычу. В то же время Санджар успевал вмешиваться в дела Западного Ирана. Тамошние сельджуки безоговорочно признали его старшим в роде. К тому времени султану исполнилось пятьдесят.

В 1137 году Газна восстала вновь. Санджар отправился в поход против нее. Хорезмшах участвовал в этом походе, но прямо посреди кампании отпросился домой.

– Мы его никогда больше не увидим под своими знаменами, – пророчески заметил султан Санджар, отпуская шаха.

– Почему же ты его отпустил? – спросил кто-то из придворных.

– Я желаю быть великодушным и мягкосердечным, – заявил Санджар.

Хотя дело, конечно, было в другом. Султан боялся, что Атсыз восстанет прямо во время похода и перейдет на сторону врага. Своей мягкостью Санджар хотел удержать шаха от мятежа. Но это не удалось, и скоро султан получил еще один фронт.

В 1138 году Атсыз захватил Мангышлак. Туркмены, населявшие этот край, подчинились ему. Затем шах напал на область Дженд, расположенную в низовьях Сырдарьи. Когда-то эти земли являлись колыбелью первого государства сельджуков, до их переселения в Туркмению. Теперь здесь кочевали канглы и часть огузов. Эти роды признавали зависимость от Санджара. Следовательно, Атсыз пошел на прямое столкновение со своим господином. Воевать так воевать: мятежник заключил в тюрьму чиновников Санджара в Хорезме, конфисковал их имущество и перекрыл дороги в Хорасан. Меч был вынут из ножен. С тех пор на протяжении почти двух десятилетий Атсыз боролся с Санджаром.

Великому Сельджуку можно посочувствовать. Султан обладал административными способностями, воображением и хитростью. Он предпринимал грандиозные усилия, чтобы удержать в повиновении огромную страну – Восточный Иран. Но это было не в его власти.

Могла ли идти речь о подавлении крупных мятежей, если Санджар не справился с орудовавшей на его территории сектой средневековых террористов-гашишинов, представители которой убивали по приказам своих шейхов неугодных правителей во имя Аллаха? Эта секта возникла в XI веке и обрела популярность среди иранцев, недовольных социальной несправедливостью, царившей в обществе. Перед тем как совершить преступление, террористы подкрепляли себя гашишем и сексом с прекрасными пленницами. Это казалось им более справедливым, чем гнуть спину на жестоких правителей или коррумпированных чиновников.

Санджар вознамерился уничтожить крепости гашишинов. Но во время похода обнаружил у себя в шатре на подушке кинжал и записку. Что было в письме, осталось тайной, однако поход против гашишинов султан отменил.

Был ли хорезмшах сильнее султана? Время показало, что нет.

Санджар собрал армию, выступил против Атсыза и настиг его у крепости Хазарасп в Хорезме. Атсыз вывел в поле большую рать, значительная часть которой была набрана среди кочевников – «неверных тюрок» Великой Степи. Шах пообещал им разграбление Хорасана и богатую добычу. Но с обещаниями поспешил. В разыгравшейся битве ополченцы шаха потерпели жестокое поражение. В плен попал один из сыновей Атсыза – Атлык, которому сельджуки отрубили голову по приказу Санджара.

По словам восточных историков, потери хорезмийцев составили 10 000 человек. Можно представить, что общая численность сброда, согнанного шахом к крепости Хазарасп, была по крайней мере вдвое выше. Султан пробыл неделю на месте битвы, и к нему приходили беглецы из разбитого войска; все получили прощение, ибо правитель нуждался в аскерах (солдатах, воинах).

После поражения Атсыз бежал в северные степи. Санджар беспрепятственно вошел в столицу Хорезма – Гургандж (монголы называли этот город Ургенч, как и мы сегодня) и поставил правителем своего племянника Сулеймана ибн Мухаммеда, оставив при нем везира (главу правительства), атабека (опекуна) и хаджиба (управляющего делами).

Однако оккупация оказалась недолгой. У сельджуков не было сил, чтобы удержать Хорезм. Атсыз собрал на Мангышлаке новое ополчение и в 1139 году выгнал недругов. Из своих приключений хорезмшах извлек важный урок. Единственное спасение – это опора на кочевников. С тех пор правители Хорезма пополняли свои войска выходцами из северных степей. В основном это были представители трех племенных групп: канглы, туркмены, кипчаки.

В 1140 году Атсыз произвел нападение на Бухару, взял город, убил правившего им сельджукского наместника, произвел грабежи и разрушил цитадель. Набег был произведен для того, чтобы расплатиться с воинами. Затем хорезмшах попытался примириться с Санджаром и принес ему клятву верности. Он искренне рад, что султан проявил «свет своего милосердия».

А что же Санджар? Он собирался отомстить коварному вассалу. Но Великому Сельджуку вдруг стало не до него. На восточной границе появился новый противник – кара-китаи. Известный историк ислама Август Мюллер утверждает, что их призвал на помощь против сельджуков не кто иной, как сам хорезмшах Атсыз… Впрочем, впоследствии похожие обвинения будут предъявлять багдадскому халифу и вождям гашишинов. Их обвинят в приглашении монголов, родственных кара-китаям.

5. Появление кара-китаев и Катванская битва

Монголоязычный народ китаи (на китайский манер – кидани) жил на Дальнем Востоке. Он создал империю Л я о (Железная), но был разбит соперниками – соседним племенем чжурчжэней (предки маньчжуров и родичи эвенков). Победители основали династию Кинь (Золотая).

Часть китаев покорилась победителям, а другая – ушла в Семиречье и на Алтай. Она получила имя «черных китаев». Их возглавил гурханЕлюй Даши (1125–1143). Титул Елюя означает, что он возглавил свободную конфедерацию племен. Больше всего эти племена жаждали богатств и добычи.

В китайских хрониках его государство называется, однако, Си Ляо (Западная Железная [династия]). Авторы хроники «Ляо ши» присвоили Елюю храмовое императорское имя и полагают, что он и его потомки исполняли все положенные по этикету обряды, связанные с этим титулом. Вот что говорится о Елюе в 30-й главе «Ляо ши»: «Елюй Даши – основатель Си Ляо. Имел почетный титул Чун-дэ. Внук Тайцзу (первого киданьского императора. – С. Ч.) в восьмом поколении. Овладел китайскими и киданьскими письменами. Искусный наездник и меткий стрелок из лука. На пятый год Тяньцин (1115 г.) возвысился до степени цзиньши. Был рекомендован в [академию] Ханьлинь секретарем-исполнителем. Продвинулся по службе до звания чэнчжи (советника по секретным повелениям императора). В [государстве] Ляо Ханьлинь именовали Линья, поэтому Даши звался Даши-линья. Достиг степени цыши (правителя) двух округов Тайчжоу и Сяньчжоу. Стал цзюньцзедуши (военным генерал-губернатором) округа Ляосин».

Таков послужной список принца-чиновника. По-настоящему Елюй Даши возвысился после падения империи Ляо, когда пытался сражаться с чжурчжэнями, потерпел неудачу в борьбе, оторвался от них и ушел сперва на Алтай, а затем дальше на запад, в Семиречье, где подчинил местные племена и города-государства. Л.Н. Гумилев полагает, что держава киданей обновилась. Из жесткой системы, копировавшей китайскую иерархию и чуждой кочевникам, она превратилась в гибкую федерацию общин и племен, при которой процветала торговля, а в степи царил мир.

Некоторые ученые всё же полагают, что Елюй Даши сохранил императорский титул на тот случай, если он или его потомки когда-нибудь вернутся на восток. Впрочем, одно другому не мешает.

…Китаи были опытными воинами. Их тактика оказалась непривычна для аскеров мусульманского мира. Впоследствии ее переняли «классические» монголы.

В чем суть? Китаи умели мастерить сложносоставные луки с обратным изгибом. Для того чтобы натянуть их до уха, требовалась большая физическая сила, а чтобы попасть в цель – природная меткость и годы тренировок. Тюрки могли натянуть такой лук лишь до груди. Из своих луков китаи могли бить на расстояние до 800 шагов. К тому же конные воины степей стреляли по противнику с огромной скоростью. Казалось, что льется ливень стрел. Слабенькие луки мусульманских джигитов не могли посылать стрелы на столь далекое расстояние. Да и стрелять на скаку умел не каждый мусульманский аскер. Поэтому кара-китаи даже в небольшом количестве считались грозными противниками и одерживали победы.

Елюй Даши напал на Мавераннахр и атаковал правителя Самарканда – тюрка Махмуда из рода Караханидов. Махмуд был вассалом Санджара. Султан Санджар испугался вторжения гораздо сильнее, чем мятежа Атсыза. Оттого и постарался поскорее помириться с хорезмшахом. Хорезмский конфликт был свой, домашний. А в появлении неведомых кара-китаев – желтолицых кочевников с раскосыми глазами – султан видел угрозу, с которой надо было покончить как можно скорее.

Три года Санджар собирал силы, а пока вел надменные переговоры с гурханом и требовал от него перейти в ислам. Елюй Даши отказался сделать это. Он был буддистом. Тогда Санджар обстоятельно расписал многочисленность своего войска и великолепное вооружение.

– Мои воины стрелой рассекают волос на две части! – хвастался сельджукский султан.

Гурхан без долгих слов приказал обрить бороду мусульманскому послу, вручил ему иголку и велел проткнуть волос из обритой растительности. Ничего не вышло.

– Как же могут другие рассечь волосок стрелой, если ты не смог проткнуть его иглой! – рассмеялся Даши.

Столкновение стало неизбежным. В 1141 году Санджар выступил в поход, встретился с кара-китаями на Катванской равнине между Ходжентом и Самаркандом… и был наголову разбит.

Кара-китаи умело обошли врага и устроили двойной охват по образцу битвы при Каннах. А затем обрушили на врага ливень стрел со скоростью автоматных очередей. Это привело к разгрому Санджара.

На поле боя легла лучшая часть армии сельджуков – 30 000 солдат. Так первый же удар монгольских кочевников потряс все основы мусульманского мира. Сам повелитель Ирана едва спасся с шестью гулямами. Его жизнь спас верный вассал – правитель Систана Тадж эд-Дин, который после этого сделался султанским любимцем.

Мавераннахр (с Бухарой, Самаркандом и множеством других городов) стал вассальным владением кара-китаев. Авторитет Великих Сельджуков был поколеблен. Провинции Восточного Ирана остались без защиты. Возник риск внутренних восстаний и внешних вторжений. Наступил финансовый кризис. Например, в плен угодила главная жена Санджара. Ее выкупили за баснословную сумму в полмиллиона динаров. От Сельджукского султаната стали отлагаться окраины. Начиналось время смут и потрясений. Нашествие монголов Чингисхана станет лишь кульминацией.

6. Крах Сельджукской империи

Хорезмшах Атсыз был первым из мусульман, кто воспользовался поражением султана Санджара при Катване. Уже в октябре 1141 года Атсыз без боя занял Серахс в Хорасане. Лучшие люди города встречали его хлебом-солью.

Затем хорезмшах напал на богатый Мерв – столицу Великих Сельджуков. Город был взят и разграблен дочиста, а его знать уничтожена, так как попыталась поднять простонародье на бунт. Среди казненных был суннитский богослов, ученый-энциклопедист Али и даже один шариф (это почтительное звание носили наиболее уважаемые мусульмане).

Султанские сокровища, спрятанные в сундуках, Атсыз опечатал своей тугрой и перевез к себе, а также успел воссесть на трон Санджара и принял на нем признание покорности от уцелевших чиновников и аристократов. Лучших ученых столицы хорезмшах вывез в Гургандж.

Весной следующего, 1142 года Атсыз подверг разгрому север Хорасана и появился под стенами многолюдного Нишапура, который славился своими базарами и купеческим капиталом.

Цвет нишапурского духовенства вышел навстречу Атсызу и умолял не подвергать город участи Мерва. Победоносный тюрок ответил цветистым посланием, полным угроз и чванства.

«Проникающие повсюду прекрасные рассказы о нас еще не достигли той степени, чтобы не быть доступными пониманию. Каждый день в нашей судьбе приносит благодеяния. Светом своей справедливости мы стараемся устранить мрак насилия на земле. Это мы сделали наши пиры источником щедрости и чудес для народа. Одни пользуются нашей лаской, другие пребывают в страхе и стонут.

Сегодня наши знамена направятся в окрестности Нишапура. Там знают, что случается в Хорасане с теми, кто не изъявляет покорности и повиновения. Наше мнение о народе Нишапура положительно. В тот же час, когда вы прочтете это мое повеление, вы должны огласить мое имя в хутбе и приступить к чеканке монет с моим именем».

Хорезмшах лицемерно заметил, что эти действия являются ответом на неблагодарность Санджара. «Не знаем, принесет ли пользу раскаяние, так как он теперь нигде не видит такой опоры и такого друга своей державы, каким были мы», – распространялся Атсыз в своих прокламациях.

Нишапур сдался.

Город пощадили, но конфисковали имущество у многочисленных сторонников Санджара. Захватчики обогащались как только могли.

Затем Атсыз направил отряды под началом своего брата Йинал-тегина для разграбления мелких хорасанских городков.

Совершив этот победоносный поход против беззащитных провинций Ирана, Атсыз добился постановления багдадского халифа о признании Хорезма независимым от Санджара. По этому случаю на монетном дворе Гурганджа стали чеканить золотые динары с именем хорезмшаха. Придворный поэт Рашид эд-Дин Ватват сочинил льстивый стишок:

Малик (царь) Атсыз занял трон царства,

И счастье Сельджука и его рода закончилось.

Но вскоре Атсыз обнаружил, что его земли, в свою очередь, грабят кара-китаи. Против них ополченцы шаха были бессильны. Пришлось заключить мир на унизительных условиях. Елюй Даши заставил Атсыза выплачивать ежегодную дань в размере 30 000 золотых, не считая поставок продовольствия. Правда, взамен гурхан отдал Бухару в управление племяннику хорезмшаха – Атма-тегину.

Однако для шаха начиналась эпоха бедствий.

Султан Санджар в 1143 году возвратил себе Мерв, а затем вторгся в Хорезм. Он действовал мобильными силами профессиональных вояк, которым выплатил умопомрачительную сумму в три миллиона динаров.

Кочевники-ополченцы не успели прийти Атсызу на помощь. Султанская армия осадила Гургандж и неоднократно врывалась в город, хотя взять его не могла. Атсыз униженно просил мира, валялся перед Санджаром в пыли на берегу Сырдарьи и наконец был прощен.

Султан признал Атсыза правителем Хорезма на условиях выплаты дани и возвращения захваченных в Мерве сундуков с сокровищами. Хорезмшах потерял Дженд в низовьях Сырдарьи: правителем этой области сделался Кемаль эд-Дин из династии тюрков Караханидов, как предполагает академик Бартольд. Естественно, от дани гурхану никто хорезмшаха не освободил…

Добивать хорезмского мятежника султан Санджар не рискнул – в любой момент могли нагрянуть кара-китаи и разгромить тылы. Однако очень скоро султан понял свою ошибку.

Почти сразу после заключения мира Атсыз подослал к Санджару двух гашишинов. Султан избежал смерти, но сам факт попытки предательского убийства с помощью, как бы мы сказали сейчас, международных преступников свидетельствует о падении нравов. О готовящемся нападении предупредил поэт Адиб Сабир, которого Санджар специально послал в Гургандж следить за хорезмшахам. Убийцы были вовремя схвачены и казнены.

Санджар направил Атсызу угрожающее письмо, но тот ответил насмешливым стишком.

В 1145 году Атсыз вновь напал на Дженд, занял его и прекратил выплату дани султану сельджуков (правда, правитель области Кемаль спасся и вскоре вернул ее). По случаю освобождения Дженда «от неверных» хорезмшах издал пространное послание, заканчивавшееся словами: «Эта радостная весть должна быть оглашена повсюду… дабы все жили спокойно и считали Хорезм и Дженд одним государством… И мир!»

Далее всё повторилось, ибо султан не простил мятежа. Шестидесятилетний Санджар собрался с силами и в ноябре 1147 года вторгся в Хорезм. Первым делом он осадил сильную крепость Хазарасп. Это было своеобразное «предмостное укрепление» перед Гурганджем.

Осада продолжалась два месяца, после чего крепость пала. Затем был осажден сам Гургандж. Взять его сельджукам не удалось, но обе воюющие стороны были истощены, и в 1149 году Атсыз опять запросил мира. Он согласился возобновить выплаты в султанскую казну и прислал богатые подарки в качестве возмещения военных издержек. В своих письмах, адресованных Санджару, Атсыз именовал себя персидским словом бенде (раб). Посредником на переговорах стал анахорет Аху-пуш, питавшийся исключительно мясом ланей и одевавшийся в их шкуры. По просьбе хорезмшаха отшельник замолвил слово перед Санджаром, и тот согласился на мир.

Окончательные переговоры состоялись на берегу Амударьи. Шах подъехал к султану на коне, наклонил голову, вежливо пообещал служить и поскакал обратно, прежде чем султан повернул поводья своей лошади. То есть не дослушал собеседника и повернулся задом к нему. Санджар стерпел оскорбление и сделал хорошую мину при плохой игре. Очевидно, что сил у него имелось недостаточно для того, чтобы уничтожить дерзкого вассала.

З.М. Буниятов предполагает, что в 1152 году Атсыз предпринял третий поход на Дженд, лишь тогда отобрал его у Кемаль эд-Дина Караханида и посадил несчастного в тюрьму (где тот и умер). Область удалось захватить не столько силой, сколько хитростью. Сперва Атсыз предложил Кемаль эд-Дину совместный поход против «неверных кипчаков», чтобы отобрать у них крупный торговый и ремесленный город Сыгнак. Караханид согласился. Но когда Атсыз появился в пределах Дженда с прекрасно вооруженной армией, стала ясна истинная цель предприятия. Кемаль эд-Дин бежал. Приближенные хорезмшаха бросились вслед, заверили беглеца, что ему ничего не угрожает, и уговорили вернуться. Возвратившегося простака заковали в цепи.

Джендом стал управлять старший сын хорезмшаха – Иль-Арслан; столь важное значение Атсыз придавал этой части своей державы.

Тогда же против Санджара восстали его афганские вассалы – Гуриды, о которых у нас еще будет возможность поговорить. На их сторону перешел сельджукский наместник в Герате, и почти весь нынешний Афганистан отпал от сельджуков. Гуриды нанесли поражение одной из армий Санджара и захватили Балх. Союзниками афганцев стали огузы. К востоку от Хорасана вырастало новое государство.

Санджар выступил против мятежников Гуридов, глава которых объявил себя султаном, и нанес им страшное поражение. Это произошло потому, что в разгар битвы на его сторону переметнулось 6000 огузов. Победители устроили резню. На поле боя полегло, по преувеличенным данным, 30 000 афганцев и огузов-мятежников (из тех, что не успели переметнуться). Эта цифра означает «очень много»; ровно столько же, по словам мусульманских авторов, пало при Катване; повторение одной и той же цифры внушает сомнения.

Самопровозглашенный султан Гурид попал в плен, но был отпущен Санджаром и получил щедрые дары.

– Ты заменяешь мне брата! – сказал великодушный Санджар. – Бери всё это имущество и возвращайся в Гур.

Султан чувствовал себя неуверенно. Его предавали друзья. Правитель Систана Тадж эд-Дин, например, сказался больным и не участвовал в походе против Гуридов. А ведь именно этот человек спас султана после поражения на Катванской равнине! Никому нельзя было верить, и султан колебался, не решаясь расправиться даже с побежденными врагами, из-за чего испытывал пренебрежение со стороны друзей.

В 1153 году Сельджукский султанат потряс новый удар. Под Балхом взбунтовались огузы. Их возглавлял некто Тути-бек, вождь племени уч-ок.

Вот как всё началось. Одна орда туркмен бежала от кара-китаев, поселилась в окрестностях Балха и платила султану дань в размере 24 000 баранов. Однако дело испортила коррупция на местах. К ним пришел сборщик налогов и вел себя так дерзко, что был убит.

Сельджукский сипахсалар (генерал) Кумач внушил Санджару, что сможет справиться с дикими огузами. Пускай только султан назначит его, Кумача, правителем Балха. Взамен Кумач обязался увеличить размер дани до 30 000 баранов. То есть продемонстрировать эффективные, по понятиям султаната, управленческие способности. Султан согласился с предложением военачальника.

Сипахсалар потребовал от огузов покорности, баранов и возмещения за убийство мытаря. Огузы ответили, что подчиняются только султану и вести переговоры с генералом не будут. Кумач выступил против них во главе десятитысячного войска, но потерпел поражение и бежал в Мерв к Санджару. Ему удалось уговорить султана лично выступить против огузов. Собралась якобы стотысячная армия. Во всяком случае, она была велика.

Огузы перепугались и предложили громадный выкуп: 50 000 лошадей и верблюдов, 200 000 динаров в звонкой монете, 200 000 овец и баранов и годовой харадж (регулярный налог).

Санджар хотел было принять эти предложения, но его эмиры были категорически против. Вот и причина странной уступчивости султана в отношениях с хорезмшахом или гуридским правителем. Санджар зависит от настроения своих военных. Если те не желают добивать врага – значит, казням не бывать. Или Санджара самого найдут мертвым. Султан ходил по лезвию бритвы и был вынужден искать компромисс. Политика в Персии, где правитель-тюрк держался на саблях своих наемников в чужой стране, населённой враждебными или равнодушными людьми, была тонким делом.

Пришлось выступить против огузов. Произошла битва, и войска султана потерпели страшное поражение. Кумач и ряд других военачальников погибли. Мятежники захватили в плен самого Санджара. Формально султан был их «гостем», но фактически находился под арестом. Пользуясь уникальной возможностью, огузы начали действовать. Они таскали султана с собой, грабили страну его именем и вымогали назначения на высокие должности.

Был атакован Мерв. Огузы стерли его с лица земли. Затем последовал черед Нишапура. В те времена это был огромный город, славившийся ремесленными мастерскими, мечетями, школами правоведения. Огузы разграбили его и сожгли, а людей продали в рабство. Нишапур никогда больше не достиг прежних размеров и значения. Новый город того же имени возник неподалеку от старого, но уже не был культурным и ремесленным центром Хорасана.

Говоря кратко, кочевники разгромили весь Северный Иран. На это ушло три года. Они передвигались от пункта к пункту и уничтожали всё на своем пути. Война кормила войну. Поход огузов в Хорасан был похож на приход вандалов в Рим. Ущерба мусульманской цивилизации кочевники причинили не меньше.

Этим воспользовался хорезмшах Атсыз и попытался захватить город Амуль на берегах Амударьи (сейчас он называется Туркменабад). Гарнизон сопротивлялся. Тогда хорезмшах имел наглость обратиться к Санджару с требованием отдать город.

Султан отвечал:

– Я готов отдать тебе не только Амуль, но и другие места с условием, что ты пришлешь войска под началом твоего сына Иль-Арслана для нашего вызволения.

Но Атсыз не хотел усиления Сельджукидов. Он снял осаду Амуля, зато отправил в набег небольшую армию под началом своего брата Йинала, который разграбил несколько поселений в Хорасане.

В то же время хорезмшах задумал создать обширную антиогузскую коалицию под своим руководством. С этой целью он направил множество писем правителям отдельных частей Сельджукского султаната.

Неизвестно, чем кончилась бы эта затея, но в 1156 году Санджар сбежал от своих мучителей, выехав на охоту. Правда, восстановить страну он уже не мог. Семидесятилетний султан был морально опустошен. Опустела и его казна, которую огузы разграбили после взятия Мерва.

Хорезмшах Атсыз тотчас отправил султану верноподданническое письмо, в котором заверял о готовности служить верой и правдой.

Правда, хитрить пришлось недолго. Летом 1156 года хорезмшаха после всех треволнений разбил паралич. Атсыз умер. Ему наследовал сын – Абу-л-ФатхИль-Арслан (1156–1172). Свое правление он начал с того, что «убил нескольких человек из своих дядей и ослепил своего брата, который умер три дня спустя; по другому известию, он кончил жизнь самоубийством». Таковы сведения ал-Асира. Джувейни уточняет, что брат Иль-Арслана – Сулейманшах – был брошен в тюрьму и там умер, а казнили его атабека Огула и еще нескольких вельмож. Затем был убит дядя нового хорезмшаха – Юсуф, которого заподозрили в нелояльности, а Сулейманшаха на всякий случай ослепили. Через три дня царевич покончил жизнь самоубийством.

Важный момент: трон у хорезмшахов переходил не от брата к брату и не от дяди к племяннику, а от отца к сыну. На какое-то время это позволило укрепить власть.

Иль-Арслан начал правление с того, что увеличил жалованье воинам. Затем столкнулся с северными кочевниками – кипчаками или канглами, которые вторглись в Дженд. Хорезмшах выбил их оттуда. Вскоре он получил признание от султана Санджара и почетные одежды.

7. Схватка на руинах

В западной литературе для оценок правителей заготовлено несколько клише. Этот хитер, тот коварен. Одни правители «жестоки», другие – просто «садисты». Третьих назначают добряками, четвертых – «носителями прогресса», наделенными «богатым воображением».

Жизнь гораздо сложнее этих формул, хотя они-то легче всего и запоминаются читателями. Ярчайшее тому свидетельство – романы Дюма. Но, увы, историю по ним учить нельзя.

Если пользоваться западными клише, Иль-Арслан «жесток»: первым делом он устранил родного брата, чтобы занять трон; другого брата ослепил, а заодно казнил дядю. Несомненно, новый хорезмшах хитер: лавирует между собственными беками, западными сельджуками и кара-китаями, чтобы удержаться на троне. В то же время он добр: беспокоится о своих ираноязычных подданных и способствует обогащению купеческой верхушки Хорезма. Наконец, он велик, потому что расширил пределы державы и пытался построить новую империю на развалинах гибнущего государства Сельджуков. То есть продолжил дело отца.

В 1157 году Санджар умер, видя полный крах своего государства. Сыновей у него не было. Султан передал власть племяннику Махмуд-хану ибн Мухаммеду (1157–1162). Никаким авторитетом этот племянник не обладал.

Сельджукское государство делилось тогда на две крупные территории: западную и восточную. Западная называлась Иракский султанат. Там правила младшая ветвь Сельджуков, которая формально подчинялась Санджару, пока он был жив. После смерти Санджара иракские Сельджукиды на короткое время обрели самостоятельность, пока не попали в зависимость от своих кипчакских «опекунов» Ильдегизидов. Арраном, Азербайджаном, Персидским Ираком правил султан Арсланшах Сельджукид (1161–1176). Осторожный правитель Хорезма Иль-Арслан на всякий случай обратился к нему с почтительным письмом.

В Восточном же Иране фактически никто никого не слушал. Губернаторы на окраинах обрели самостоятельность. В Хорасане и Мазандеране обосновались вожди огузов. В Мерве господствовала тюркская солдатня во главе со своими эмирами. Первым из них был Муайид Ай-Аба, бывший мамлюк (военный раб) Санджара. Авторитетом пользовались также Айбек и пара деятелей помельче.

Великий султанат продолжал разваливаться.

Сельджуки погибали стремительно. Султан Махмуд пришел к власти лишь потому, что договорился с «огузами». Опасаясь этих темпераментных джигитов, его верховенство признали наместники разных областей государства. Правда, они готовы были подчиняться лишь до тех пор, пока султан не вмешивался в их дела, да и то подчинялись скорее формально. Тот же Иль-Арслан сразу изменил отношение к Махмуду. В письмах он обращался к сельджукскому государю уже не как раб (бенде), а как «искренний друг» (мухлис). По поводу смерти Санджара он на всякий случай объявил трехдневный траур.

Махмуду исключительно не повезло: в конце концов он утратил дружбу и огузов, и своих эмиров, которые передрались между собой. Один из них, Айбек, захватил Гурган и Дихистан и признал над собой власть хорезмшаха – так было спокойнее.

Другой – Муайид – завладел Нишапуром.

Махмуд-хан Сельджукид метался от владетеля к владетелю, нигде не находил поддержки и в конце концов попросил защиты у Муайида. Тот защищать неудачника не стал, а вместо этого ослепил вместе с сыном и запретил упоминать имена несчастных в мечетях. Вместо них теперь упоминали имя багдадского халифа – повелителя правоверных, который владел Южным Ираком.

Это означало военный переворот и крах Сельджукского султаната. Теперь разные племена и правители боролись за его наследие. Постепенно усилились две страны. В низовьях Амударьи – Хорезм. В современном Афганистане – Гур. Скоро они станут врагами. Но пока – покоряют периферийные области. А еще между собой борются эмиры, и покамест самый удачливый из них – Муайид Ай-Аба.

Этот авантюрист захватил Тус, Абивард, Дамган в Хорасане, присоединил область Кумис. Он опирался на силы наемников и был типичным «солдатским императором», если использовать терминологию Древнего Рима эпохи упадка.

Через некоторое время иракский султан Арсланшах Сельджукид прислал эмиру почетные одежды, «пожаловал» ему Хорасан в управление, но пожелал, чтобы в мечетях читали хутбу (пятничную и праздничную проповедь) с именем его, султана, что означало бы формальное подчинение.

Муайид надел подаренные одежды и приказал читать хутбу (1163). Почему нет? Ему требовалась поддержка, тем более что огузы и мелкие эмиры удерживали оазисы Южной Туркмении и Северного Хорасана, включая город Несу/Насу (неподалеку от современного Ашхабада).

Однако активность Муайида напугала Иль-Арслана. Хорезмшах и сам претендовал на Хорасан. Страна, конечно, сильно пострадала от междоусобных войн и нашествия огузов, но еще сохраняла привлекательность.

В общем, Иль-Арслан выступил на Нишапур и осадил его (1163). Осада завершилась неудачей. Стороны заключили мир, хорезмшах отбыл восвояси, а Муайид сделал выводы и пополнил войско наемниками.

В 1165 году он напал на Несу. Дальше начался фарс. На выручку этому городу, управлявшемуся самостоятельным эмиром, подошел Иль-Арслан. Муайид немедленно снял осаду. Хорезмшах погнался за ним, но, как только эмир выстроил войска для сражения, опасливо отступил. Лукавые и не очень сильные правители явно побаиваются друг друга. Времена сильных армий и великих полководцев миновали. Наступает пора мелких владетелей, слабых войск и бесконечных интриг.

На обратном пути Иль-Арслан всё-таки подчиняет Несу, и ее правитель соглашается на хутбу с именем хорезмшаха. Затем хорезмшах внезапно нападает на владения Айбека, который вроде ему и так подчинен. Видно, не доверяет эмиру. Во всяком случае, известно, что правители поссорились между собой.

Дихистан захвачен хорезмийскими войсками и поставлен под прямое управление. Туда назначен губернатор (вали). Айбек бежал в Нишапур к Муайиду. То ли и раньше был в сговоре с эмиром, то ли именно теперь прибег к его покровительству – неясно. Так или иначе, Муайид защитил южную часть владений Айбека. Хорезмийцы поживились лишь за счет Дихистана.

Сам Муайид был настолько напуган этим вторжением, что совершил путешествие в Персидский Ирак.

Там застал перемены. Сельджуки уже попали в зависимость к своему атабеку. Его звали Ильдегез.

С хорезмшахом он враждовал, ибо тоже претендовал на Восточный Иран. Начались интриги и столкновения на границах. Атабек и хорезмшах пытались переманить на свою сторону крупных правителей областей. На этом фоне действовали орды бродячих огузов, нападая на города и селения. Восточный Иран постепенно погружался в хаос. Всех конкурентов объединяло одно: они самозабвенно грабили Иран с его покорным населением, которое именовали райят (стадо).

Итак, истинным правителем султаната сделался великий атабекШамс эд-Дин Ильдегез (1160–1175). Это был светловолосый и сероглазый кипчак, попавший в рабство и сделавший карьеру: сперва поваром, затем любовником султанши, затем – мужем и опекуном ее детей.

Явившись к Ильдегезу, Муайид вежливо произнес:

– Если вы не выступите против Иль-Арслана и не преградите путь его замыслам, разольется такое море, прилив которого вам не сдержать.

Ильдегез согласился с этим и написал грозное письмо хорезмшаху: «Муайид Ай-Аба – [это] мамлюк султана, а Хорасан – страна султана. Точно так же Хорезм, где пребываешь ты, – его владение! Если ты двинешься на Нишапур, моим ответом будет поход против тебя и война между нами».

Хорезмшах активно занимался пополнением своей армии, в том числе путем походов в степь против «неверных тюрок», где набирал мамлюков. В то, что иракцы приведут в Хорасан большое войско, он не верил. Так и случилось.

Ильдегез, правда, собрал какую-то орду и бросил ее в Хорасан, но она была равна по силе войску хорезмийцев.

Иль-Арслан также вошел в Хорасан. Битва с иракцами под Бистамом завершилась вничью, но шах удачно сманеврировал, занял Себзевар, а затем вошел в Нишапур и заставил упомянуть себя в хутбе в городских мечетях.

Иракцы не могли ничего сделать. Вообще, Ильдегез был довольно посредственным полководцем, хотя иногда и выигрывал битвы. Он был сильнее на поле интриг. Муайид понял, что ошибся с выбором хозяина. Он написал Иль-Арслану: «Я твой мамлюк и буду подчиняться тебе». Мамлюк – это военный раб-гвардеец, вроде русского боевого холопа. А гулям, как мы уже говорили, – тоже гвардеец, но свободный, вроде русского дружинника.

Хорезмшах тотчас отправил подарки новому другу: породистых коней с дорогой сбруей, роскошные ткани и разные редкости.

Ильдегеза поставили перед фактом. Он покинул Хорасан и отступил в Рей (город возле современного Тегерана).

В 1167 году эмир Рея – Инанч – переметнулся на сторону хорезмшаха. Правда, он успел выдать свою дочь за наследника Ильдегеза, но это не помешало совершить измену. Она открывала Иль-Арслану дорогу в Азербайджан и Персидский Ирак. Хорезмийское войско наемников, в основном карлуков, вошло в пределы Рея.

Против него выступила иракская армия во главе с султаном Арсланшахом и Джехан-пехлеваном Мухаммедом, сыном Ильдегеза от сельджукской султанши. Их ждала неудача. Хорезмийцы отбросили противника и двинулись дальше на запад. Их войска разграбили и опустошили Зенджан и Казвин у ворот Азербайджана.

Но Ильдегез, как мы уже говорили, был талантлив в другом. В 1168 году он подкупил везира, служившего Инанчу, и тот с помощью трех гвардейцев-гулямов убил правителя Рея. Везир занял место правителя и подчинился Ильдегезу. Гулямы остались ни с чем и уехали в Хорезм, где тщетно пытались устроиться на службу. Иль-Арслан приказал их казнить за измену своему господину.

С мечтами азербайджанского атабека захватить весь Иран было покончено навсегда. Атабек владел только западной частью страны. В 1175 году он умер, передав опекунство своему сыну Мухаммеду. Но и наступление хорезмийцев на запад было остановлено. Они сохранили господство над Хорасаном, но и в этой стране чувствовали себя неуверенно до тех пор, пока здесь правил беспринципный Муайид.

Теперь посмотрим, как хорезмшах расширял владения на востоке и налаживал отношения со своими господами – кара-китаями.

Иль-Арслан закрепился в Дженде, выбил из Мангышлака вторгшихся туда «неверных карлуков», якобы убил их предводителя Пейгу-хана и совершил несколько походов на север. Эти походы давали главное: большой полон. Шаху требовались мамлюки для пополнения армии. После этого можно было вмешаться в кровавую борьбу за Восточный Иран. А вот насчет убийства Пейгу-хана сведения сомнительны. Похоже, Иль-Арслан на каком-то этапе, напротив, поддерживал карлуков, а их хана убил совсем другой среднеазиатский правитель.

Перейдем к рассказу об этих событиях.

Мавераннахром правил Караханид Тамгач-хан Ибрагим (1141–1156), слабый и нерешительный человек, вассал кара-китаев; он поссорился с карлуками, которые стали грабить его страну.

Эти кочевники явились в Мавераннахр и самовольно разместившись в окрестностях Бухары и Самарканда. Это вызвало недовольство гурхана кара-китаев, который когда-то был их союзником, а затем сделался покровителем. Кара-китаями правил тогда сын Елюя Даши – Елюй Илья (1150–1163), судя по имени – христианин; конечно, несторианского толка. В «Ляо ши» об этом гурхане сказано немного. Сперва находился под покровительством матери. Повзрослев и обретя полноту власти, «сменил девиз правления на Шао-син. [Была проведена] перепись населения [старше] 18 лет, которая показала наличие 14 500 дворов. [Иле] восседал на троне 13 лет. Когда почил, ему было присвоено храмовое имя Жэнь-цзун».

Четырнадцать с половиной тысяч дворов… Вот реальная численность киданей в Семиречье в то время. Постепенно она увеличилась, но не до размеров несметных орд. Правда, существовали еще христиане-найманы, алтайская часть киданей. Это была сильная орда, даже более сильная, чем семиреченские кара-китаи. И в случае необходимости она могла прийти на помощь гурхану. С этим следовало считаться его противникам.

Однако вернемся к рассказу о конфликте с карлуками.

Терпеть распри между своими вассалами Илья не собирался и по справедливости принял сторону Тамгач-хана Караханида как пострадавшей стороны.

Гурхан потребовал, чтобы Тамгач разоружил карлуков.

Тот передал требование кочевникам. В ответ карлуки восстали, двинулись на Бухару, стали чинить грабежи, «обвинили в дурных поступках» Тамгач-хана и убили его под крепостью Келлябад, а тело бросили в степи. Несчастному правителю наследовал Чагры-хан (1156–1160) из боковой ветви ферганских Караханидов. Этот сумел отразить карлуков и убил их предводителя (1158). Историк Джувейни приводит имя погибшего карлука – Пейгу-хан. То есть убил разбойника вовсе не Иль-Арслан, что похоже на правду. Но разобраться в многословных, запутанных и повторяющих друг друга мусульманских хрониках бывает нелегко.

Остатки варваров во главе с вождем Лачин-беком бежали в Хорезм и влились в войско Иль-Арслана.

Последний принял близко к сердцу судьбу карлуков, а вернее, увидел способ расширить собственные владения. Хорезмшах вторгся в Мавераннахр и напал на Чагры-хана. Хан укрылся в Самарканде и призвал на подмогу кара-китаев, а также племена туркмен, кочевавшие между Кара-Колом и Джендом. Последних возглавлял Илек-туркмен (иногда его называют военачальником кара-китаев).

Не нужно обольщаться словом «туркмен»; в то время этот народ жил не только в оазисах современной Туркмении, но и в Казахстане с Узбекистаном – в том же Мангышлаке.

Илек привел 10 000 бойцов и встретил войска хорезмшаха на берегах реки Зеравшан. Состоялось сражение, туркменские отряды были отброшены войсками Хорезма. Илек запросил мира. Мир был дарован, а карлуков вернули под Бухару на прежние места.

Через несколько лет последовал новый набег, очень похожий на предыдущий. Только предводителя карлуков зовут иначе – не Лачин-бек, но Аяр-бек. Да Караханидами правит новый правитель – Кылыч-Тамгач-хан (1160–1171), брат и наследник Чагры-хана.

В связи с этим ряд ученых полагает, что одно событие просто раздвоилось в хронике.

Однако об этих делах как о двух разных набегах сообщает местный ученый Катиб Самарканди, а он не мог ошибиться.

Что же произошло? Карлуки окончательно поссорились с гурханом кара-китаев и взбунтовались. Должно быть, они так бесчинствовали под Самаркандом и Бухарой, что их возненавидели местные. Тогда гурхан приказал переселить смутьянов в Кашгарию и занять земледелием или другим полезным трудом.

Главный бунтовщик Аяр-бек прежде служил в гвардии Кылыч-Тамгач-хана и имел репутацию одного из лучших джигитов. Однако теперь возглавил своих соотечественников, чтобы получить власть и разграбить Мавераннахр. Голос крови оказался сильнее барских подачек.

Кылыч-Тамгач выступил против мятежников. Решающая битва произошла в Голодной степи. Аяр храбро атаковал противника и почти достиг зонтика, под которым хан укрывался от солнечных лучей, наблюдая за боем. Но тут мятежника отрезали от его людей, взяли в плен, поставили перед ханом и казнили.

Кылыч-Тамгач устроил зачистку: собрав стотысячную армию (в условном «списочном» исчислении) он атаковал карлуков, отомстил за гибель Ибрагима и частью перебил, частью вытеснил из Мавераннахра. Таким же образом поступил и с огузами, просочившимися в страну. То есть навел порядок.

Все обиженные бежали в Хорезм. Иль-Арслан принимал их с распростертыми объятиями. Его армия настолько увеличилась, что хорезмшах осмелился прекратить выплату дани гурхану. В самом деле, ведь Хорезм усилился. В городах Хорасана читают хутбу с именем Иль-Арслана, что говорит о многом. Он – наследник Великих Сельджуков.

С другой стороны, у этого политика не было выхода. Либо наращивать наемную армию из тюркских племен и платить ей деньги, либо сократить наемное войско и выплачивать дань гурханам. На то и другое сразу средств не хватало.

Ближайшие события показали, насколько Иль-Арслан далек от реальности, и ускорили его смерть. Это значит, что под конец жизни шах превратился в безответственного авантюриста.

Иль-Арслан претендовал на восточное наследие сельджуков, но напрасно игнорировал кара-китаев. Потомки Елюя Даши вовсе не хотели усиления Хорезма.

Первое время Илья поддерживал с хорезмшахом нормальные деловые отношения. Но он умер в 1163 году, оставив малолетнего сына Георгия (китайцы, практически не выговаривающие букву «эр», звали его Чжулху; кстати, жителей современной России по той же причине они зовут «лосьяне» – искаженное «россияне»). Вне всяких сомнений, наследник Ильи был крещен. Влияние несторианства в Кара-Китае росло. Во всяком случае, семиреченские китаи поклонялись Христу, как и найманы. Возможно, как раз последние и повлияли на семиреченцев. Влияние несториан шло с востока на запад.

Христианство еще в XI веке принял могущественный племенной союз кераитов – лидер тогдашней Монголии. Много степных христиан влилось в армию Елюя Даши. Потому-то гурханы и предпочли креститься: обеспечивали лояльность своего христианского войска. Так в Семиречье возник очаг веры Христовой. Но это не значит, что притеснялись другие религии. Гурханы были осторожны и веротерпимы. Им служили мусульмане, анимисты, буддисты. Вдумчивая политика приносила на первых порах добрые плоды.

Интересные сведения приводит Г.Г. Пиков в «Истории железной империи».

«Письменные источники говорят о существовании различных религиозных систем на территории обитания западных киданей, – пишет он. – Как сообщает Ауфи, кара-кидани частью поклонялись солнцу, частью были христианами. Вообще среди них встречались все религии, кроме еврейской. Кидани покровительствовали всем религиям, в этом плане, считает Джузджани, они поступали справедливо. Большого распространения достигло в их государстве христианство. Патриарх Илья III (1176–1190 гг.) учредил несторианскую митрополию в Кашгаре – одной из столиц кара-киданей. Он назван в каталоге Амра митрополитом „Кашгара и Невакета“ (т. е. и Семиречья). В 1142 г. состоялось примирение несториан и яковитов (монофизитов) на территории государства западных киданей. С образованием государства феодальной верхушкой поддерживался и распространялся, судя по мусульманским источникам, буддизм, который при Кучлуке был противопоставлен остальным религиям. Первые гурханы в религиозной политике стремились противопоставить суннизму оппозиционные течения ислама (суффизм, шиизм), чтобы расколоть единый враждебный мусульманский лагерь. Несмотря на восхваляемую мусульманскими авторами веротерпимость кара-киданей и довольно широкое распространение в их среде мировых религий, в отношении большинства из них можно говорить о существовании особой, близкой к монотеизму веры, которую некоторые специалисты обозначают термином „тенгриизм“, оговаривая, впрочем, наличие в ней более древних напластований (тотемизма, шаманизма). Главой и первосвященником этой религии был сам гурхан. По мере вовлечения западных киданей в общие для Средней Азии социальные и культурные процессы вся эта религиозная система стала испытывать влияние мировых религия в гораздо большей степени, нежели во времена Ляо (X–XI вв.)».

Вернемся к отношениям между кара-китаями и хорезмийцами.

После смерти Ильи регентшей и реальной правительницей страны стала его сестра, дочь Елюя Даши – Елюй Пусувань (1163–1177). «Ввиду молодости наследника, сына [Иле], в связи со словами указа, править государством, было поручено младшей сестре [Иле] Пусувань. Она назвала свое правление, сменила девиз правления на Чун-фу и назвалась императрицей Чэнь Тянь», – говорится в соответствующем месте «Ляо ши».

Правительство «императрицы Чэнь Тянь» было встревожено усилением Хорезма и изменило политику. Отношения с Иль-Арсланом стали постепенно ухудшаться. Окончательный разрыв наступил после бесчинств карлуков, укрывательства их в Хорезме и отказа Иль-Арслана платить дань.

После этого кара-китаи преподали впавшему в авантюризм хорезмшаху страшный урок. Впоследствии еще более кровавый и наглядный урок, уже от монголов Чингисхана, получит внук Иль-Арслана – Мухаммед, который закончит жизнь практически так же нелепо, как и его дед.

Правительница Елюй Пусувань организовала большое вторжение в Хорезм в 1171 году. Армией вторжения командовал ее муж, киданьское имя которого неизвестно. По-китайски его называли фума – «императорский зять», что мусульманские историки приняли за личное имя. Это не так. Из текста «Ляо ши» следует, что зятя звали по-китайски Сяо Долубу.

Вдруг оказалось, что Хорезм слаб, а Кара-Китай могуществен и по-прежнему обладает лучшей армией в регионе. Хорезмшах выслал против врага войско во главе с одним из своих эмиров. Тот претерпел страшный разгром от войск фумы и очутился в плену.

Иль-Арслан в полном отчаянии разрушил дамбы и затопил подступы к своей столице Гурганджу, а сам ушел на запад, в Амуль. Там он заболел и вскоре умер (март 1172 года). Перед смертью неудачливый государь назначил наследником своего младшего сына Султаншаха Махмуда (1172). Это решение едва не погубило Хорезм.

Что касается китаев, они покинули затопленные области и ушли за Амударью.

8. Леди Макбет из Кара-Китая

Как правило, мусульманские государи имели по нескольку жен и оставляли многочисленное потомство. В этом не было ничего удивительного. Европейские правители тоже не отличались целомудрием. Королей, которые не изменяли женам, можно перечесть по пальцам одной руки. Люди, что называется, пользовались служебным положением. Но у европейских суверенов законная жена была только одна. Остальные – наложницы, фаворитки, метрессы, любовницы. Можно их называть как угодно. Главное, что потомство от них не считалось законным. С точки зрения престолонаследия такое решение было мудрым. Королевские династии понемногу вырождались из-за близкородственных браков, заключенных по политическим соображениям, но могли обеспечить своей стране двести – двести пятьдесят лет стабильности, пока династия окончательно не вымрет.

Иную ситуацию наблюдаем у мусульман. В исламском мире считался законным каждый ребенок, если только отец признавал его своим. Тот же Санджар был сыном рабыни, что не помешало ему стать султаном.

Зато дети от разных жен считали друг друга чужими. Их воспитывали матери, а они, как правило, враждовали между собой. Каждая хотела видеть на престоле собственного отпрыска. Соперниц и их детей часто убивали. Родиться в султанской семье было не только заманчиво, но и опасно.

Старшим сыном Иль-Арслана являлся Алаэд-Дин-Текеш. Его родила туркменка, что легко понять даже по имени (теке – одно из туркменских племен). Младший сын, Султаншах, происходил от другой жены, которая носила титул «Теркен-хатун», то есть турецкая царица. За ее спиной стояли какие-то мощные кланы степных джигитов из других племен, не из туркмен. Хорезмшах назначил младшего сына наследником, и родня Теркен-хатун поддержала это решение.

Текеш правил Джендом в низовьях Сырдарьи, когда узнал новость о смерти отца. Принц носил тогда должность вали (губернатора).

Текеша вызвали в Гургандж для присяги Султаншаху. Принц-губернатор наотрез отказался ехать. Возможно, он был прав. Не исключено, что его хотели заманить в столицу, чтобы убить.

Теркен-хатун отправила в Дженд конное войско, чтобы привести Текеша силой. Царевич бежал. От туркменских кочевий он был отрезан, поэтому спасения следовало искать в другой стороне. Текеш укрылся у кара-китаев, где искал покровительства у «императрицы Чэнь Тянь», женщины волевой, хитрой, решительной и жестокой. К тому времени она, возможно, изменила мужу-фуме, воспользовавшись его отсутствием.

Пока фума сражался в Хорезме и побеждал, императрица обратила внимание на его брата, красавца по имени Пугучжи-шали; таким именем называет данного персонажа китайский источник. Как мы видели, фамилия самого фумы – Сяо. У его брата фамилии нет вообще. Возможно, они братья только по матери, а отцы разные.

Пугучжи ответил императрице взаимностью. Пока что об этой скандальной связи никто не знал: любовники соблюдали осторожность.

Альковная история тесно переплеталась с политикой. Когда изгнанник Текеш прибыл в Семиречье, императрица не колебалась ни минуты: нужно ему помочь. Во-первых, она соблазнилась возможностью поставить в Хорезме подконтрольного человека. Во-вторых, возникла прекрасная возможность избавиться на время от мужа и кинуться в объятия обожаемого любовника.

Крупное кара-китайское войско с фумой во главе подступило к Гурганджу. В походе приняли участие аскеры из Семиречья, Бухары, Самарканда. Но самое главное – конечно, китаи. Страх мусульман перед узкоглазыми воинами был столь велик, а память о Катванской битве так свежа, что хорезмийские войска разбежались. Той же зимой Теркен-хатун вместе с любимым сыном уехала в Нишапур под защиту Муайида. Теркен прихватила с собой казну и щедро одарила эмира. Она просила о помощи, пообещала отдать территории в современной Туркмении и заверила, что значительная часть хорезмийской армии на ее стороне: аскеры перебегут на сторону Султаншаха по первому зову.

В это время новым хорезмшахом сделался Ала эд-Дин Текеш (1172–1200), он воссел на престол 11 декабря. Историки окрестили его самым талантливым шахом Хорезма, хотя эта характеристика – такой же штамп, как «добрый» или «суровый» правитель. Действительно, при Текеше началось подлинное завоевание Восточного Ирана. То есть сельджукского наследия, которое хорезмшах пытался прибрать к рукам. Правда, успехи шаха в этой борьбе были довольно скромными.

Однако обаяние личности Текеша оказалось столь велико, что его обладатель превратился в героя. Каким он был, отец хорезмшаха Мухаммеда и дед бесстрашного Джелаль эд-Дина Менгбурны? Внимательным, хитрым, одаренным воображением политиком. И лиричным: обожал музыку, виртуозно играл на инструменте уд, неплохо пел.

Он не убивал родню, а назначал ее на ответственные должности. Вел тонкую политическую игру на Среднем Востоке, создав систему союзов, вассалов и буферных зон.

Всё время своего правления Текеш воевал. В одном из сражений потерял глаз. Страшный, кривой шах наводил ужас на своих недругов, однако тюрки его обожали. В своей политике шах опирался на племя канглов. Это были родственники туркмен, но претендовавшие на собственную значимость. Из племени канглов (а точнее, из подразделения этого племени, называвшегося баяут) Текеш взял очередную «Теркен-хатун». Теркен была красива и своенравна. Она ревновала Текеша к каждой парандже. И не без основания. Текеш обожал женщин и время от времени устраивал оргии. Теркен это не нравилось, она ссорилась с мужем… и в знак примирения клянчила у него посты для своей родни. Историк Джузджани приводит анекдот, что однажды Теркен застала мужа в бане, когда он купался в бассейне с невольницами. Хатун заперла дверь, и шах едва не задохнулся вместе со своими женщинами. Только вмешательство придворных спасло государя от гибели.

Отцы многих военачальников, сражавшихся с Чингисханом, начинали карьеру в эпоху Текеша благодаря Теркен, которая продвигала во власть своих соплеменников. Этот процесс продолжался во время правления сына Текеша. Перед монгольской войной большая часть крупных военачальников происходила из канглов.

Это не нравилось туркменам, кипчакам, халаджам/калачам и прочим тюркам, служившим в хорезмийской армии… Но при Текеше процесс лишь начинался. Шах позволял своим гулямам грабить мирное население и считался идеальным правителем.

Его государство не отличалось стабильностью. Оно даже не имело центра. Условно им считался Гургандж. Но туркмены, канглы и кипчаки не видели разницы между этим городом и всеми остальными. Их родина была далеко в степи, а Иран оставался всего лишь объектом грабежа или местом, где можно получить выгодное назначение, чтобы со временем отделиться от хорезмшаха и основать собственную династию.

Когда воинов не хватало, Текеш отправлялся на север, грабил «неверных кипчаков» (или канглов, или карлуков) и пополнял армию военными рабами – мамлюками.

Такой режим нельзя назвать прочным. Эта политическая система аморфна, как Протей. Должно быть, жизнь в таком государстве мучительна для всех.

Теркен-хатун и эмир Нишапура Муайид целый год собирали новое войско из наемников и всякого сброда. Они выступили на Гургандж в 1174 году. Но Текеш уже обладал значительной силой. Его поддерживали удалые туркменские джигиты. Кроме того, он сумел договориться с кипчаками. Шах встретил врага на краю степи у города Супурли. На его сторону перебежал испахбед Мазандерана и Гиляна Хюсам эд-Дин Арташир (1171–1205), перс по происхождению. Испахбед означает «военачальник» по-ирански, но это и титул правителей. Впоследствии дружба между Арташиром и хорезмшахом укрепилась настолько, что иранец взял в жены прекрасную Шах-хатун – одну из дочерей Текеша.

…Арташир услужливо сообщил, по какой дороге идут противники Текеша и сколько у них сил. 11 июля хорезмшах стремительно атаковал войска Муайида и Султаншаха и разгромил наголову.

Старый интриган эмир Муайид попал в плен и был представлен Текешу. Текеш приказал разрубить его надвое. Так закончилась жизнь и карьера человека, который почти за двадцать лет до этих событий приказал ослепить двух Сельджуков – отца и сына. Нишапуром стал править сын казненного – Туганшах (1174–1185).

Старшая «Теркен-хатун», мачеха Текеша, бежала на восточное побережье Каспия вместе с сыном и укрылась в крепости Дихистан. Текеш осадил ее и взял. Султаншаху удалось скрыться, а Теркен попала к пасынку в руки и по его приказу была казнена. Собственно, после этого звание «Теркен-хатун» (турецкой госпожи) и перешло к старшей жене Текеша, о которой сказано выше.

Султаншах укрылся за стенами Нишапура. Новый эмир этого города Туганшах вроде бы поддержал беглеца, но вел себя подозрительно. Султаншах испугался, что его попросту продадут Текешу за деньги. Поэтому незадачливый претендент бежал в сильное мусульманское государство Г у р.

Мы уже говорили о стране с таким названием. Теперь остановим на ней наше внимание и рассмотрим подробнее. Гур – это горная область в центральной часть Афганистана. Здесь жили племена, которые долго не признавали ислам и промышляли разбоем. Принятие мусульманства открыло для них новые возможности для карьеры и обогащения. Некоторое время они подчинялись правителем Газны. Но после того как Газну дважды разгромил Санджар, Гуриды обрели самостоятельность. Кончилось тем, что они разгромили Газну в третий раз – уже собственными силами. Так возникло агрессивное афганское государство. Силы его были направлены на грабеж и внешние захваты. Гуриды разграбили север Индии и сами превратились из гонимых в гонителей. Также были не прочь завладеть наследством Великих Сельджуков, с вожделением поглядывали на Хорасан и собирались использовать усобицу между Султаншахом и его братом Текешем в своих интересах.

Согласие между Текешем и кара-китаями оказалось недолгим. Те вели себя в Хорезме по-хозяйски. Они посылали своих сборщиков налогов в Гургандж, якобы глумились над населением и вызывали всеобщую ненависть. Во всяком случае, такова официальная версия событий, данная мусульманскими авторами, которые, конечно, ненавидели степных христиан.

Сказывались и расовые отличия. Узкоглазые желтолицые кидани были отвратительны исламским «бритоголовым» (напомним, что обычай предписывал мусульманам брить голову, тогда как китаи носили косы).

На самом деле суть даже в другом. Хорезмшах тяготился зависимостью и пошел по пути отца: наращивал армию, а для выплаты дани достаточных средств не имел. Это привело к конфликту, и шах сам же его форсировал.

Текеш решился на восстание. Когда к нему приехал посол из Кара-Китая, хорезмшах зарубил его «из ревности к делу престола и веры». Он также велел своим приближенным убить по одному кара-китаю, чтобы связать всех круговой порукой.

Убитый посол принадлежал к правящей семье Елюев, что сделало войну неизбежной.

Тут на сцене объявился Султаншах. С позволения Гуридов он приехал в Кара-Китай и скоро объявился при дворе «императрицы Чэнь Тянь» в ее столице Баласагуне. Чэнь Тянь и ее муж Сяо Долубу приняли перебежчика ласково.

Султаншах запел старую песню о том, что хорезмийские войска его поддержат и обратился за помощью.

Императрица и ее муж поняли, что выпал отличный шанс стравить братьев-хорезмийцев и создать две державы, которые будут взаимно ослаблять друг друга.

Кара-китайское войско подошло к границам Хорезма. Неожиданно для себя Текеш выяснил, что противопоставить-то захватчикам нечего. Хорезмшах по-прежнему оставался довольно слабым правителем. Иллюзия силы создавалась ровно одним: окрестные правители были еще слабее.

Кара-китаев опять возглавлял ханский зять-фума. Императрица была рада каждому поводу избавиться от него, чтобы насладиться обществом его брата.

Войско китаев прошло по Хорезму победным маршем. Тогда хорезмшах – в который раз – приказал затопить страну. Фума отступил. Разрушение Хорезма его правителями было единственным способом остановить вторжения врага.

Но кара-китай был слишком хитер для того, чтобы оставить всё как было. Он дал Сулейманшаху несколько тысяч отборных конных лучников, чтобы тот подчинил север Хорасана и создал плацдарм для наступления на Хорезм. А испуганный Текеш согласился выплачивать дань кара-китаям, хотя от вражды с братом это его не уберегло.

На первый взгляд казалось, что очень скоро Кара-Китай покорит Средний Восток, но этого не произошло. Всё дело испортила любовная драма. В результате умный фума так и не застал торжества своей политики.

Императрица не могла жить без любовника и подыскивала, куда бы сплавить мужа. Подходящих войн не предвиделось, и она послала его куда-то на восток, наградив почетным титулом. «Сяо Долубу сделала дунлинваном», – многозначительно сообщает летопись «Ляо ши». И продолжает: затем «оговорила его и казнила».

Похоже, фуму отправили куда-то очень далеко, возможно – к найманам за Алтай управлять этой частью державы. Но тут Сяо Долубу заподозрил, кажется, что ему наставляют рога. Видно, из Баласагуна доброжелатели принесли соответствующие слухи.

Возможно, супруг императрицы попытался поднять найманов на бунт. Однако Чэнь Тянь нанесла упреждающий удар. Фуму то ли выкрали, то ли выманили в столицу под каким-то предлогом (может, напугали хорезмийской угрозой). В общем, перехитрили. Тогда-то императрица «оговорила его и казнила».

Но это привело то ли к перевороту, то ли к короткой гражданской войне. За Алтаем отложились найманы (такова версия Гумилева; впрочем, яростно оспариваемая его противниками). Они создали крупное христианское ханство в Западной Монголии. Китаи в древности вообще не любили централизованную власть, хотя одно время и признавали над собой ярмо императоров Ляо – всё-таки свои люди, хотя и вознесшиеся на небывалую высоту.

Временами казалось, что именно найманы объединят Монголию и создадут в ней христианское государство. Но энергичнее оказался митраист Чингисхан, веривший в Хормусту и Вечное Синее Небо.

А что же Кара-Китай? Здесь вспыхнула кровавая смута. Отец казненного «зятя» поднял войска на мятеж против правительницы Елюй Пусувань. «Отец фумы [Сяо] Волила окружил войском ее дворец и застрелил Пусувань и Пугучжи-шали из луков. Пусувань пробыла на троне 14 лет», – говорит «Ляо ши». Опять характерен киданьский и монгольский способ ведения боя: сильная перестрелка из луков, бесконтактный бой. В результате одна из сторон терпит поражение и гибнет под выстрелами противника.

То, что убит Пугучжи, косвенно подтверждает нашу версию: это не родной брат Сяо Долубу, а единоутробный. Отчиму было ничуть не жаль, когда любовник императрицы испустил последний вздох, утыканный стрелами.

Есть, конечно, и другая версия этого конфликта, политическая и конфессиональная. Мол, в Кара-Китае боролись три партии: мусульмане, буддисты и христиане. Первый гурхан был буддистом, но после переворота его единоверцы сошли со сцены, и власть взяла христианская группировка. Она окончательно победила в 1177 году. Предполагают, что Чэнь Тянь являлась буддисткой, а ее уничтожили христиане.

Одно время и мы разделяли эту версию, но более внимательное чтение источников не позволяет ее принять. Религиозная борьба характерна для более позднего времени, а пока разные конфессии мирно сосуществуют. Мы не видим никакого следа религиозных столкновений. И не нужно смешивать их с любовными делами. Когда религиозные войны в Кара-Китае станут фактом, о них заговорят все доступные нам источники.

Сяо Волила после переворота передал власть подросшему племяннику убитой правительницы. Нового гурхана звали Георгий (на китайский манер – ЕлюйЧжулху,1177–1213). Имя свидетельствует, как мы говорили, что гурхан исповедовал христианство. В Европе эту страну считали христианским царством легендарного пресвитера Иоанна, который однажды придет на выручку крестоносцам и разгромит мусульман. Но после отпадения найманов у Кара-Китая уж точно не хватало на это сил. Хотя и слабым государством он не был.

В «Ляо ши» о Георгии говорится следующее: «Второй сын Жэнь-цзуна Чжэньлугу воссел на трон. Сменил девиз правления на Тянь-ю. Царствовал 34 года». И всё! Автор китайской хроники абсолютно утратил интерес к делам на западе. Он обронит еще несколько слов о крахе Си Ляо и о последних годах Георгия, но большего гурхан не удостоится от китайского летописца.

…Что касается отложившихся от Кара-Китая найманов, то их возглавил местный вождь Инанч-хан (1177–1198). Он был так опытен и хитер, что получил от сородичей и соседей прозвище Бильге (мудрый). При нем Найманская держава процветала и пыталась диктовать свою волю другим племенам восточной половины Великой Степи. Найманов уважали отважные меркиты, побаивались многочисленные кераиты, к ним присматривались мелкие племена: джалаиры, христиане-онгуты, сонкаиты, сулдусы, тайчжиуты… С ними считались свирепые шаманисты-татары, занимавшие восточную часть Монголии.

А в Хорезме и Семиречье события шли своим чередом.

9. Война братьев

Смута привела к отпадению восточных земель Кара-Китая, но отнюдь не повлекла за собой краха Султаншаха. Наоборот, новое правительство, возглавлял ли его Сяо Волила или сам Чжулху, всячески поддерживало и раздувало войну братьев-хорезмийцев.

Опираясь на кара-китайских воинов, Султаншах шел от победы к победе. В 1180 году он разбил при Серахсе одного из вождей огузов и занял город. После этого отправился к Мерву, взял и сделал его своей столицей. Кара-китайские войска вернул на родину, а сам навербовал наемников-тюрок.

Это встревожило Туганшаха – правителя Нишапура. Эмир заключил союз с Текешем, но хорезмский правитель ничем не помог. 13 мая 1181 года Султаншах нанес Тугану решительное поражение, рассеял войска и захватил казну. Современники рассуждали, что Туганшах – «любитель лютни», а его соперник Султаншах – человек крови и брани. Вот почему отец, умирая, завещал ему власть. Но и Текеша недооценивать нельзя. Оба брата отличались талантами каждый по-своему, оба были беспринципны и рассматривали Хорезм и прочие земли всего лишь как территорию для осуществления честолюбивых планов. Родины у этих политиков не было, а были только личные интересы, ради которых можно поступиться всем на свете.

А еще в политике имелись два понятия – султанат и халифат, в рамках которых действовали мусульманские правители. В этих границах они всюду были дома. В каждой мечети от Дели и Гура до Мекки произносилось имя халифа Багдадского из священного рода Аббасидов. Даже и другие халифы – каирские Фатимиды и африканские Альмохады – тоже были частью мусульманского мира. Каждый, кто исповедовал веру ислама, чувствовал себя среди своих в Андалусии и Марокко, в Систане и Азербайджане. Поэтому мусульманские правители иногда с легкостью меняют владения и заключают общественный договор с представителями разных областей, городов и народов, расположенных друг от друга за тысячи километров.

Вот мы и видим, что Султаншах, потеряв Хорезм, набрал наемников в Хорасане и создал самостоятельное правление. После своей победы над Туганом он захватил Тус, Несу и Абиверд. Так возникло два Хорезма – под управлением Текеша и Султаншаха. Оба владетеля исправно платили дань кара-китаям.

Султаншах предпринимал постоянные набеги на владения Тугана и переманил на свою сторону большую часть его военачальников.

Нишапурский правитель послал за подмогой к Гуридам и Текешу одновременно. Первые отказались ввязываться в конфликт, а Текеш охотно ввязался и пригрозил брату войной (1182). Однако посол Султаншаха поспешил выразить от имени своего господина столь полную покорность, что Текеш остался на месте.

Обещания оказались фикцией. Набеги Султаншаха на Нишапур возобновились. Текеш всё-таки выступил против строптивого брата и осадил Серахс, но осада не принесла успеха. Воины Султаншаха были хороши, а сам он обладал талантами полководца.

Текеш собирал свежие силы. К нему постоянно приходили отряды «неверных тюрок» из степей Казахстана. Они принимали ислам и становились преданными псами шаха.

Зимой в Дженд пришли толпы кипчаков из рода уран в количестве нескольких сотен шатров и изъявили желание служить хорезмшаху. Были с ними и какие-то югуры. Видимо, это одно из угорских племен, ведь в древности угры кочевали на территории Казахстана и Алтая и преобладали в степях, пока их не вытеснили тюрки.

Сын вождя уранов породнился с семьей Текеша и сделался одним из эмиров.

Затем мы видим одноглазого хорезмийца уже в Бухаре, где тот подавляет мятеж – надо полагать, по заданию гурхана Георгия (1183). Сперва Текеш обратился к бухарцам, «впавшим в неверие», со словами милосердия, но постепенно понял, что «уши их наполнены ватой заблуждения». Перед нами религиозное восстание мусульман против христиан или же бунт против чрезмерных налогов. Или – то и другое вместе. Отдадим должное чутью гурхана: он поручает подавить мятеж мусульман Бухары мусульманину Текешу, чтобы не обострять религиозных противоречий и соблюсти баланс.

Хорезмийцы кинулись на штурм городских стен, но были отбиты. Однако среди осажденных возникли противоречия. Самый боеспособный отряд в 1000 человек попытался выйти из города, но был окружен и капитулировал. Текеш даровал пленным прощение, после чего занял Бухару и вернул ее гурхану.

За это время владетель Мерва окреп и тоже пополнил свои войска за счет тюрок. Какое-то время казалось, что именно отчаянный и агрессивный Султаншах победит в кровавой борьбе за наследство Великих Сельджуков.

Но Текеш имел два козыря: откупался от кара-китаев, объявляя себя их скромным подданным, и имел прямой доступ в степь к «неверным тюркам» – дешевой военной силе.

Гуриды к тому времени взяли под свое покровительство Нишапур с засевшим в нем Туганом, поссорились с Султаншахом и попросили Текеша о помощи. В ответ хорезмшах пообещал привести 50 000 бойцов, но тотчас назвал одного из гуридских правителей «сыном», то есть высказал претензии на гегемонию. Оснований для этого, как выяснилось, не было.

Хорезмшах два года подвергал атакам мервские земли, но успеха не добился, тогда как Султаншах, напротив, присоединял крепости и селения Хорасана к своим владениям. В 1185 году в полном отчаянии умер Туганшах, правитель Нишапура и большей части Хорасана, признавший над собою власть Текеша. Умершему наследовал сын – Санджар (1185–1198). Несмотря на звучное имя, он отличался бездеятельностью и сдал власть атабеку из тюрок – Менгли-тегину.

Последний был человеком жестоким и беспринципным даже по меркам того времени. Он казнил нескольких военачальников, казавшихся подозрительными, а с простолюдинов и состоятельных персов вымогал деньги в свою пользу. То есть жил сегодняшним днем и не беспокоился о мелочах. С зависимостью от Текеша демонстративно порвал. А что, ведь шах не может его защитить от набегов из Мерва.

В связи с этим Менгли-тегин стал непопулярен среди гулямов-дружинников, часть командиров подразделений перебежала к Султаншаху вместе с отрядами.

Текеш сколотил против него небольшую коалицию, в которую вошел испахбед двух прикаспийских областей Арташир и малик (царь) города-государства Несы. Последний неоднократно менял хозяев, но теперь окончательно объявил себя слугой хорезмшаха. Малик выставил на помощь хорезмийцам небольшой отряд, а испахбед снарядил двухтысячный полк персов.

Сам Текеш выступил в поход на Нишапур. Предприимчивый Султаншах узнал об этом и пошел на Гургандж, дабы захватить наконец Хорезм.

Текешу вовремя доложили об этом, и он повернул, в свою очередь, на Мерв. Султаншах не стал рисковать столицей и вернулся, отменив поход на Гургандж. Свою главную армию он оставил в Амуле, а сам с отборным отрядом прорвался сквозь расположение хорезмийцев в Мерв и сел в осаду.

Хорезмшах хладнокровно отступил от этого города и предпринял поход на Нишапур. Султаншах оставался в Мерве.

В мае 1186 года хорезмийские войска появились под нишапурскими стенами. Два месяца продолжалась блокада, после чего формальный правитель города эмир Туганшах и его атабек Менгли-тегин попросили мира. Они объявили себя вассалами хорезмшаха и согласились, помимо обычной хутбы, выплачивать дань, что означало реальное подчинение. Для того чтобы выработать окончательные условия соглашения, Текеш оставил трех своих представителей, а сам вернулся в Гургандж.

Видимо, его агенты формировали оппозицию в самом городе и готовили заговор по свержению правительства. Только этим можно объяснить дальнейшие действия Менгли-тегина и его подопечного. Он приказал арестовать представителей хорезмшаха и отправил их в Мерв, предлагая тем самым союз Султаншаху. А затем приказал казнить главного кади (судью) Нишапура. Разумеется, оба события нужно поставить в связь.

Через некоторое время хорезмшах опять собрал войско, в марте 1187 года осадил Нишапур и приказал обстрелять его из катапульт.

Осада продолжалась до конца мая. Султаншах бездействовал, устранившись от этого конфликта; Менгли-тегин униженно запросил мира: «схватился за полу милосердия» хорезмшаха, как выразился один восточный автор.

Текеш чувствовал себя неуверенно, не имел прочного тыла и потому «расстелил ковер сострадания», как выражаются мусульманские историки. Хорезмшах попытался заработать авторитет в Нишапуре: вернул имущество лицам, пострадавшим от конфискаций во время правления Менгли-тегина, а самого Менгли передал для расправы отцу судьи, казненного атабеком. Тут уж на милосердие рассчитывать не приходилось. Менгли-тегин был умерщвлен.

Формальным правителем Нишапура оставался Санджар ибн Муайид, но фактически это было не так. Текеш назначил в город и область своего вали (губернатора). Им стал его наследник и любимец, старший сын – Насир эд-Дин Меликшах. Ранее он управлял Джендом также на правах вали.

В сентябре 1187 года Текеш вернулся в свою столицу Гургандж. Следующие три года – занимался делами Хорезма и ходил в степь за рабами и скотом. В восточных летописях эти события освещены крайне скупо. Грамотные хронисты жили в Иране, их интересовали только дела этой страны, в крайнем случае – халифата. Владения канглов, кипчаков, туркмен выпадали из поля зрения амбициозных и вроде бы обстоятельных авторов всемирных хроник.

…Судьба прежнего правителя Хорасана, Санджара ибн Муайида, оказалась печальна. Его увезли в Хорезм. Позднее пленный Санджар пытался наладить связи с хорасанцами, дабы восстановить власть. Но хорезмийцы расценили это как заговор, и неудачник был ослеплен. Он умер в 1198 году.

Впрочем, победа хорезмийского государя Текеша была не полной до тех пор, пока Султаншах оставался владетелем Мерва и других мест, включая важную крепость Себзевар, которая вдруг появляется в мусульманских источниках.

Себзевар. Значит, в XII веке появилась эта крепость. Она достигнет расцвета позже, в эпоху Тимура (XIV век), а теперь как бы предъявляет свидетельство о рождении.

…Султаншах возобновил притязания Хорасан. В результате кровопролитных и разорительных войн Иран медленно, но неуклонно превращался в руины.

Правитель Мерва напал на Нишапур, но его жители сохранили верность Текешу. Упорная осада закончилась тем, что стены города в результате обстрелов и штурмов превратились в развалины. Меликшах ибн Текеш стойко оборонялся со своими аскерами. Подоспела помощь из Хорезма, и Султаншах отступил в Мерв. Эта неудача поколебала авторитет Султаншаха, некоторые эмиры с войсками отступились от него и перебежали к Текешу. Но и Текеш зависел от своих эмиров, а им надоело воевать с Мервом.

Весной 1188 года братья-хорезмшахи начали мирные переговоры. Султаншах признал старшинство Текеша и отпустил трех его сановников, в свое время очутившихся у него в плену по милости Менгли-тегина. Взамен Текеш пожаловал брату три небольших города – по одному за голову освобожденного сановника, но тем самым расширил его владения.

В следующем году хорезмшах принял титул султана, то есть полностью независимого правителя, короля. Церемонию обставили с невиданной пышностью. Поэты сочиняли оды в честь новоявленного суверена, народ славословил, вельможи падали ниц. Правда, грош цена была всем этим изъявлениям радости. Лишь только отвернется счастье от султана – и его все предадут. Текеш должен был это понимать. Может, и понимал, но каков выход? Не оставаться же только хорезмшахом! Нужно идти вперед, карабкаться по лестнице власти и славы. Тогда все красивые женщины и богатства мира будут твои. Так и жили эти люди, сталкивая и убивая друг друга, бесконтрольно обогащаясь и разрушая подчиненную страну под видом подъема… И разве что-то изменилось сегодня?

Султаншах, несмотря на соглашения, был глубоко опечален успехами брата. Текеш просто вор! Ведь это ему, Султаншаху, должны принадлежать и Хорезм, и Хорасан, и звонкие титулы… На него так надеялся отец, который соединил в его имени титулы шаха и султана… но теперь это выглядело насмешкой судьбы.

Нужно действовать.

Султаншах попытался помириться с афганскими Гуридами, которые, правду сказать, с опаской взирали на то, как ловко Текеш присоединил Хорасан, как усмирил брата и стал султаном. Но из этих попыток ничего не вышло.

Амбициозный правитель Мерва потребовал у Гуридов, чтобы они отдали ему Герат и еще несколько богатых городов для того, чтобы создать прочную военную базу.

Двое братьев Гуридов, управлявших афганской империей, согласились на это предложение. Но против выступил их племянник, которого поддержал духовный лидер страны, шиитский имам, потомок праведного халифа Али (656–661). Имам заявил послу Султаншаха, что земель тот не получит:

– Между нами и тобой – меч!

Может быть, это главные султаны-Гуриды не хотели отказывать Султаншаху прямо и сделали это через имама. А может, и вправду в элите Гуридов вспыхнули разногласия. Досталось, к слову, и одному из главных правителей Гура.

– Султаншах – тот, кого вышвырнул собственный брат и отправил в изгнание, – распространялся потомок Али, обращаясь к нему. – Почему же ты отдаешь то, что мы отобрали мечами у огузов и эмиров Санджара?

После этого заявления Гуриды собрали армию и двинули ее под стены Мерва. Султаншах выступил навстречу. Произошло сражение, которое Султан проиграл. Разгром был страшный. Султаншах после битвы собрал только 1600 воинов и попытался бежать с ними в Кара-Китай.

Об этом прознал Текеш и преградил брату путь. Один из корпусов Текеша занял крепость Серахс и разрушил до основания. Впрочем, очень скоро крепость была восстановлена, а покамест волей-неволей Султаншах отправился на поклон к Гуридам и ничего уже не требовал – только просил защиты. Текеш, в свою очередь, направил посла в Гур, требуя выдать Султаншаха. Гуриды ответствовали послу:

– Он искал убежища. Необходимо, чтобы ты ушел из его страны и отдал долю, которая досталась ему от отца.

Были и другие условия: чтобы хорезмшах приказал читать хутбу с именем главного Гурида и отдал свою дочь за его младшего брата.

Услышав такое, Текеш едва не задохнулся от гнева. Афганцы хотят войны! Шах ответил гневным и угрожающим письмом… которое послужило предлогом к началу военных действий.

Гуриды вооружили войско и поставили во главе своего племянника. Аскеры афганцев двинулись на Хорезм, но… ничего не добились. Текеш выступил навстречу с таким крупным аскаром, что враги отошли.

10. Ильдегизиды

В это время стало разваливаться государство Ильдегизидов в Персидском Ираке.

Распад этой страны – отдельная тема. Не следует утомлять читателя вереницей имен и географических названий, но сжатый рассказ о событиях не помешает.

Потомки атабека Ильдегеза выродились и стали воевать между собой. В борьбу вмешались мамлюки (военные рабы атабеков), халиф Багдадский Насирульдиниллах (или, проще, Насир, 1180–1225) и даже последний иракский Сельджук – молодой энергичный султан Тогрул III (ум. 1194), опекунами которого формально выступали потомки Ильдегеза.

Эти события подробно, но очень недостоверно описаны в двухтомном романе азербайджанского писателя Саида-Мамеда Ордубади (1872–1950) «Меч и перо». С точки зрения филологии роман отличный. Неизвестно, чья в том заслуга: безвестного русского переводчика-«негра» или самородка-литератора из города Баку, сотворившего великолепный текст.

Однако к автору есть масса претензий из-за недостоверности приведенных фактов и оголтелого национализма. Азербайджан, по его мнению, – это три страны: во-первых, собственно Азербайджан с городами Хамадан, Тебриз, Марага; во-вторых, Арран – междуречье Куры и Аракса с городами Гянджа и Нахичевань; в-третьих, Ширван со столицей в Шемахе, включавший в себя также Баку. Все три страны наполняют в романе тюрки-азербайджанцы, чего в XII веке еще не было. Их населяли в основном персы, а тюрки господствовали, но не составляли большинства. Что касается Ширвана, то этой страной вообще правили иранизированные арабы-ширваншахи.

Но Ордубади это неинтересно. Он называет азербайджанцем перса Бабека, который поднял в IX веке восстание против Арабского халифата под красными знаменами и социальными лозунгами; и числит детьми этой страны даже светловолосых кипчаков-Ильдегизидов, что выглядит вовсе комично.

Один из главных героев романа – поэт Низами Гянджеви. По матери он курд (что соответствует действительности), по отцу – тюрк, что неправда. Его отец перс, как и большинство населения тогдашней Гянджи. А весь Арран – наполовину персидская, наполовину армянская страна. В книге Ордубади и сам Низами, и его друзья – не только тюрки, но сплошь тайные коммунисты, которые в первом томе готовят национальное восстание против атабеков, а во втором мирятся с ними и защищают их режим без какой бы то ни было логики… если только не принимать во внимание, что все сошлись на позициях национализма. В общем, коммунистами они вроде были когда-то, но марксистами – нет.

Дело Ильдегизидов, по книге, губит Гатиба-хатун, дочь эмира Гянджи Инанча. На самом деле всё не так. Инанч был эмиром Рея (это имя мы привели в своем месте), его дочь звалась Инанч-хатун, вышла замуж за Ильдегизида Джехан-пехлевана Мухаммеда и была отъявленной интриганкой. Подлинная Гатиба, или Кутейба, – тюрчанка, жена Джехан-пехлевана, не замешанная ни в убийствах, ни в крупных интригах. Умерла женщина ненасильственной смертью.

В романе Гатиба любит Низами, затем становится женой Джехан-пехлевана Ильдегизида и травит его ядом; организует убийство брата погибшего и наконец гибнет сама. В злодействах ей помогает военачальник Хюсамеддин из Гянджи, который объявлен в сноске к роману «видным историческим персонажем азербайджанской истории того времени». На самом деле у одного из тогдашних ширваншахов был в действительности военачальник Хюсам эд-Дин, но никакой роли в жизни истинного Азербайджана и даже Аррана он не играл. В романе «Меч и перо» злодей Хюсам погиб, на самом же деле злодеем не был и умер своей смертью. Выдуман и могущественный керманский правитель Бахрам-шах, который объединил едва ли не весь Восточный Иран, чего никогда не было. Реальный Бахрам был мелким владетелем.

И наконец – последний иракский султан Тогрул III. Ордубади его ненавидит, в результате чего сельджукский правитель претерпевает такие метаморфозы, каких не могли предвидеть даже враги. В романе патриотичного советского азербайджанца Тогрул представлен немолодым обрюзгшим пьяницей, хотя на самом деле был еще юн, когда погиб, и отличался неукротимой энергией. Но оказался прочно опутан сетями Ильдегизидов.

Хорезмшахи показаны в художественном сочинении далекими и страшными злодеями. Текеш – это надвигающийся на Азербайджан ужас. Его внук Джелаль эд-Дин несет гибель и запустение. А вот Чингисхан с монголами охарактеризован вполне доброжелательно или по крайней мере нейтрально. Он просто захватил несколько областей у хорезмшахов, после чего те сдвинулись с места и начали разорять Азербайджан. Похоже, что так и было, здесь романист верно уловил суть происшедшего. Из дальнейшего текста нашей книги, где будет подробно рассказано о монгольском нашествии и приключениях хорезмшаха Джелаль эд-Дина, читатель сам сможет сделать выводы.

А пока расскажем немного о том, что происходило на самом деле в Персидском Ираке и как погибла местная ветвь Сельджукидов.

Ильдегез умер в 1175 году. Ему наследовал старший сын Джехан-пехлеван Мухаммед (1175–1186) в роли опекуна. Правда, после смерти Ильдегеза подозрительно быстро скончался опекаемый султан Арслан. Он восстал объявился в Зенджане, но вдруг захворал и умер, выпив прохладного шербета. Говорили, что государь отравлен по приказу Мухаммеда (кстати, его единоутробного брата). Видимо, так и было.

Наследником Арслана и законным сельджукским султаном сделался его сын Тогрул III (1175–1194). Ко времени восшествия на престол он был еще ребенком лет семи, а потому наличие атабека при султане не вызывало вопросов. Мухаммед торжествовал. Его правление продолжалось десять лет.

…Джехан-пехлеван Мухаммед имел нескольких жен.

От разных супруг у атабека имелось четверо детей – Абубекр, Кутлуг-Инанч Махмуд, Узбек и Омар. Инанч-хатун, главная жена, дочь владетеля Рея Инанча, о котором мы говорили выше, была матерью Кутлуга и Омара. Абубекра родила тюрчанка Кутейба-хатун (Гатиба из романа «Меч и перо», хотя в романе, как всегда, всё перепутано; она – дочь Инанча и главная злодейка). Абубекр был старше всех.

Матерью Узбека являлась наложница. Наконец, еще одна супруга, Захида-хатун, произвела на свет дочь, которую звали Джелалия. Последняя станет, кода повзрослеет, правительницей Нахичевани и столкнется с последним хорезмшахом – Джелаль эд-Дином.

А пока вернемся назад. Женщины и дети атабека Мухаммеда ненавидели друг друга и готовы были схватиться за власть после его смерти.

Джехан-пехлеван умер в 1186 году от нестерпимой рези в животе. «Он был властителем Ирака, Азербайджана, Аррана, ал-Джибала. Рея, Исфахана, Хамадана и других областей, – пишет об атабеке историк-энциклопедист ибн ал-Асир. – Это был человек хорошего нрава, правосудный, мудрый правитель, [обладавший] терпением. В дни его правления [подвластные ему] страны жили в мире, а подданные – в спокойствии».

После смерти Мухаммеда Иракский султанат стал разваливаться. Дело в том, что атабек раздал области в управление своим мамлюкам – купленным военным рабам (в основном из кипчаков). Они стали поднимать мятежи и вообще стремились создать собственные династии по примеру Ильдегизидов. Или, как говорят мусульманские источники, «открывали двери для людей разорения и подкупа».

На первых порах это безобразие пресек брат Мухаммеда – атабекКызыл-Арслан (1186–1191). Его имя переводится как «красный лев». Почему красный? Потому что рыжий, ведь кипчаки вообще отличались светлыми волосами.

При жизни брата Кызыл правил Азербайджаном с резиденцией в Тебризе (столицей его брата Мухаммеда был Хамадан). После смерти Джехан-пехлевана – принял бразды правления и опекунство над племянниками. Его любимцем был Абубекр, которого Кызыл-Арслан пристрастил к вину, будучи и сам алкоголиком. Абубекру рыжий атабек отдал в управление Арран и Азербайджан. Рей и Исфахан получили Кутлуг и Омар. Хамадан достался Узбеку. Понятно, что власть всех четверых была формальной и делами заправляли те же мамлюки.

Честолюбивой матери пары принцев Инанч-хатун всё это не понравилось, она жаждала реальной власти для себя и своих сыновей. Властная женщина затеяла интригу и попыталась привлечь на свою сторону мамлюков своего мужа Джехан-пехлевана, чтобы с их помощью уничтожить соперников.

В результате ее происков некоторые мамлюки Ильдегизидов собрались в Рее и подняли восстание. Туда немедленно прибыли дети Инанч-хатун и она сама.

Встревоженный Кызыл-Арслан выступил к Рею, прихватив с собой законного султана Тогрула. Мятежники бежали от него в Дамган, а Кызыл вступил в сам Рей, где его с поклонами и дарами встретила Инанч-хатун. Кызыл даровал ей прощение на условиях покорности. Однако Инанч тайно встретилась с юным Тогрулом и уговорила того бежать в Дамган, чтобы мятежники получили вождя. Это произошло в 1187 году. Тогда хорезмшах Текеш, развивая наступление, взял Нишапур и подчинил своей власти Хорасан.

Ильдегизидам повезло, что хорезмиец был занят другими делами и какое-то время не вмешивался в политику Персидского Ирака. Впрочем, мы помним, что и у самого Текеша связаны руки. На юге – Гуриды, на востоке – кара-китаи, а в Мерве – собственный брат, который только и ждет удобного мига, чтобы вонзить нож в бок любимому хорезмшаху.

Текеш и его родичи вроде бы достигли взаимопонимания. Но тут… Из-под ареста сбежал законный сельджукский султан Тогрул.

…Дерзкий побег восемнадцати- или девятнадцатилетнего Тогрула прошел благополучно, и вскоре мамлюки приветствовали законного султана. Под его знамена стекались все недовольные. По крайней мере один из его спутников был, кажется, нашим соотечественником. Мамлюка звали Рус. Вскоре Тогрул приказал казнить его за буйный нрав и ссору с одним из эмиров.

Кызыл-Арслан промедлил, а когда всё же выступил на Дамган, потерпел со своими войсками поражение и бесславно бежал в Азербайджан.

Мамлюки почтительно обратились к султану с просьбой назначить атабеком государства Кутлуг-Инанча, старшего сына Инанч-хатун. Тогрул согласился.

Тем не менее другой атабек, Кызыл-Арслан, продолжал борьбу и отправил письмо халифу Багдадскому, прося помощи и обещая повелителю правоверных в качестве компенсации жирный кусок: Персидский Ирак с Хамаданом.

Халиф снарядил наемную армию и бросил на Хамадан. «Говорят, что из полного казнохранилища [халифа] на это войско было расходовано 600 тысяч динаров, – пишет мусульманский историк Садр эд-Дин ал-Хусайни. – Командующим войска был назначен везир Джалал ад-Дин Ибн Йунус». Однако мамлюки юного султана Тогрула в упорном сражении разгромили арабских наемников.

Впрочем, потери победителей тоже оказались велики, да и самим мамлюкам Персидского Ирака в какой-то миг надоело воевать. Они потребовали наград и земельных наделов. А получив их, разошлись.

Тут пришла новая халифская армия и застигла юного султана Тогрула врасплох. С севера на помощь халифу прибыл Кызыл-Арслан с войсками. Тогрул бежал на восток, а «рыжий лев» возглавил объединенное арабо-азербайджанское войско и пустился преследовать султана.

Тогрул укрылся в Исфахане. Кызыл-Арслан осадил город, взял его и сжег.

Султану удалось бежать, он направился в Азербайджан, рассчитывая набрать мамлюков и опрокинуть своих врагов. На его сторону перешли некоторые туркменские племена, и Сельджук получил войско.

В этот миг Инанч-хатун, о которой все на время забыли, сделала неожиданный кульбит: попросила Кызыл-Арслана о прощении и определила своего сына Кутлуга к нему на службу. Через некоторое время хатун даже вышла замуж за рыжего атабека.

Кызыл тем временем присвоил Персидский Ирак и велел войскам халифа убираться оттуда. Повелитель правоверных остался единственным проигравшим в результате всех этих интриг.

Кызыл-Арслан отправился в Азербайджан – наказывать Тогрула, который бесчинствовал вместе с туркменами в богатой стране. Нападение на султана увенчалось успехом (что, казалось бы, работает на концепцию Рене Груссе: «цивилизованные» тюрки защищают иранцев).

Тогрул убежал в курдский город Киркук, входивший в Мосульский эмират, а затем написал повелителю правоверных – халифу – верноподданническое письмо. Конечно, юноша выполнял всё это не сам. За него думали советники, видимо, происходившие из туркменского племени кынык, которое породило династию Сельджуков. Возможно, находились также хитрые персы, жаждавшие сделать карьеру. Они-то и принимали решения, сочиняли письма, вели документацию…

Тогрула пригласили в Багдад.

Султан, покрыв плечи саваном и неся меч в руках, как проситель, явился к халифу. Однако повелитель правоверных был осторожен и не спешил с решением.

Арслан гнул свою линию, и халиф побоялся ссориться с ним. Тогрулу дали понять, что его присутствие в Арабском Ираке нежелательно. Сельджукский султан вернулся в Киркук, а оттуда поехал в Азербайджан, чтобы поднять восстание против Кызыла. Это не удалось. Султан ускакал к Хамадану. Город встретил его запертыми воротами. До Тогрула только теперь дошло, что титул у него есть, а власти нету. Он, конечно, набрал отряд головорезов, но это еще не войско.

Его настигли гулямы Кызыл-Арслана. Вспыхнула схватка, и один гулям-дружинник атабека Ирака подрубил основание султанского шатра. Воины Тогрула в панике разбежались, вообразив, что всё кончено.

Юный султан сдался и был приведен к атабеку. Это случилось 1190 году. Тогрулу исполнилось всего 22 или 23 года, но сколько мучений и приключений пережил этот человек!

Инанч-хатун полагала, что юношу нужно казнить. Она советовала Кызыл-Арслану самому провозгласить себя султаном. В нем же течет кровь Сельджуков, пусть и по материнской линии…

Впрочем, некоторые историки говорят, что совет сделаться султаном подал сам халиф с далекоидущими планами: таким образом он хотел дискредитировать атабека. Не последнюю роль сыграло и то, что правитель Хорезма Текеш тоже вон принял султанский титул за год до этого – без всяких прав. И превратился в независимого правителя. Почему бы не повторить опыт? Время Сельджуков ушло.

Кызыл-Арслан колебался. Одно время он хотел сделать султаном одного из принцев Сельджукидов, но затем произвел решительный жест и сам принял вожделенный титул, а Тогрула заточил в крепости возле Нахичевани. Вместе с заключенным жила молодая жена, так что семейных утех его не лишили.

В промежутке между этими событиями Кызыл успел поучаствовать в разорении Грузии и Армении. Его войска дошли до озера Ван и захватили Битлис. При этом судьба Кызыла неожиданно пересеклась с судьбой одного русского княжича. К Арслану приехал просить о помощи Георгий/Юрий Андреевич, сын Андрея Боголюбского. Отец погиб под кинжалами заговорщиков, сын отправился в изгнание, приехал в Грузию и женился на великой царице Тамар (1184–1213), которая превратила доставшуюся в наследство страну в обширную империю в составе Абхазии, Грузии, Северной Армении. Затем Георгий Русский стремительно спился, а кроме того, стал гомосексуалом и зоофилом. Его прогнали из Грузии. Тогда князь явился к атабеку Кызыл-Арслану в сопровождении русской дружины.

Атабек назначил Георгия эмиром Гянджи, откуда русич с арранскими войсками явился к жене в Кахетию и, опустошив область, взял множество пленных и трофеев. Затем грузины его разбили, и Георгий канул в безвестности. Где он похоронен, как погиб? Это – темы отдельных исследований.

Итак, Кызыл-Арслан принял султанский титул. На сем поступке успехи закончились. Новый султан окончательно спился и впал в невероятный разгул с гулямами и наложницами; «красного льва» редко видели трезвым. Его авторитет быстро падал, а мамлюки подняли головы на окраинах султаната. Самому султанату оставалось жить около четырех лет. Инанч-хатун возненавидела мужа и почувствовала, что теряет почву под ногами. Пьяным он мог ее убить. Возникла мысль опередить мужа и уничтожить его, а власть передать подросшему сыну – Кутлуг-Инанчу. Насколько безумна была эта идея, женщина, конечно, не подозревала. Но мусульманский мир вырождался; тупели и его правители. Они не могли предвидеть последствий элементарных поступков.

Однажды Инанч-хатун сказала приближенным:

– Мы должны покончить с султаном Вселенной Кызыл-Арсланом до того, как он сам покончит с нами. Он уже стал заменять своими гулямами наших людей на различных государственных постах.

Чувствуется, что атмосфера при дворе султана/атабека царила нервозная, а различные группировки готовы были уничтожить друг друга.

И вот Инанч-хатун приказала своим гулямам войти в спальню к Кызыл-Арслану и зарезать его. Воины исполнили приказание. Есть разные версии смерти. Одни пишут, что «рыжий лев» был задушен спящим, когда его телохранители разошлись; убийцей был один из гвардейцев. В других источниках сказано, что он был не задушен, но умер от пятнадцати ножевых ран. Некоторые утверждают, будто убийцами стали гашишины, однако эту версию, понятно, распространила сама Инанч-хатун.

Так или иначе, в ноябре 1191 года Кызыл-Арслан погиб после дикой попойки. Он скончался, не приходя в себя и не понимая, что происходит вокруг.

В Хамадане атабеком провозгласили Кутлуг-Инанча, но Азербайджан и Арран отпали. Там воцарился Абубекр. Его мать Кутейба присутствовала при дворе во время похорон Арслана, сняла с его пальца кольцо, передала его сыну и сказала:

– Отправляйся и возьми власть над Азербайджаном и Арраном.

Абубекр взял под контроль обе эти страны и объявил себя атабеком.

Узбек тоже успел бежать и укрылся в Нахичевани под крылом брата.

Титул Абубекра звучал смешно. Атабек – опекун султана. Но султан Тогрул томился в тюрьме. Кого же опекали Кутлуг-Инанч и Абубекр? Видимо, они стали опекунами не конкретного человека или династии, но страны в целом.

Инанч-хатун попыталась уничтожить Тогрула и послала приказ задушить его. Не получилось: один «боевой холоп» Махмуд узнал про этот приказ и предложил султану сделку: он помогает господину бежать, а тот награждает мамлюка высокой придворной должностью эмир-бар (эмир аудиенций) в возрожденном султанате. Разумеется, Тогрул с радостью согласился. Ночью он вместе со своим спасителем покинул крепость и отправился навстречу новым приключениям в Персидский Ирак. Его сопровождала жена с маленьким сыном, который родился, пока султан сидел в тюрьме.

Тогрул превратился в загнанного зверя. С одной стороны, за ним гонялись люди атабека Абубекра, чтобы вернуть в тюрьму. С другой – люди Инанч-хатун, чтобы убить. Но даже в этих условиях храбрый султан нашел сторонников на востоке страны и сколотил трехтысячное войско. Правда, был настигнут у Казвина сыном «царицы» Кутлуг-Инанчем, численность отрядов которого достигала 15 000 бойцов.

Султан, полный отчаяния, кинулся в битву вместе со своими гулямами… и победил! «Тогрул сам бросился на строй Инандж-Махмуда, находившегося в центре своих войск. Со своими личными гулямами и гулямами своего отца султан разорвал их ряды и сбил их с места, где они стояли», – пишет Садр эд-Дин ал-Хусайни.

Войска Кутлуга частью рассеялись, частью перешли на сторону законного султана. Кутлуг укрылся в Рее, а Тогрул III торжественно вступил в Хамадан. Впервые он стал настоящим правителем, избавился от опеки атабеков и вновь занял султанский престол.

А на востоке за этими событиями с интересом наблюдал хорезмшах Текеш.

11. Крах Иракского султаната

Кутлуг-Инанч совершил не меньше глупых поступков, чем его мать. (Кстати, она находилась в Рее еще со времен гибели Кызыл-Арслана. Рей был ее родным городом, здесь она росла, здесь правил когда-то ее несчастный отец эмир Инанч, убитый тремя своими гулямами. Видимо, любил город своего деда и сын госпожи – Кутлуг-Инанч.)

Засев в Рее, Кутлуг отчетливо понимал: дела плохи. Законный султан Тогрул усиливается… Что же делать? Кутлуг позвал на подмогу хорезмийца Текеша (1192).

Хорезмшах видел, что дела у иракцев пришли в расстройство, и воспользовался случаем, чтобы вмешаться в распри. Его армия выступила в сторону Рея, где находились Кутлуг-Инанч и его мать (январь 1193 года). Командовал войсками лично Текеш.

Рей открыл ворота перед хорезмийцами, затем была захвачена крепость Табарак. Начались бесчинства наемников. Кутлуг и его мать настолько перепугались, что бежали от этих безобразий в крепость Сарджахан.

Этим воспользовался Тогрул, показав себя тонким политиком. Он послал Текешу богатые дары, попросил помощи в борьбе против Кутлуг-Инанча и даже сосватал свою дочь за сына Текеша – Юнис-хана. Более того, Сельджук унизился настолько, что пообещал чеканить монеты Текеша и провозглашать в султанате хутбу с его именем. Главное – выиграть время.

Тогрула можно понять. Он оказался зажат между Абубекром и Текешем, а в тылу находился халиф, которому султан ни на йоту не верил. Тогрул рассчитывал, что какие-нибудь экстренные события заставят Текеша уйти. В общем, так и случилось.

Хорезмийскую армию вторжения ждали неудачи. Из-за плохих климатических условий часть войск погибла, а с востока пришли известия, что Султаншах покинул Мерв и направляется в сторону Гурганджа. Испуганный хорезмшах повернул назад. Впрочем, некоторые историки пишут, что весть о вторжении Султаншаха пришла после того, как Текеш отступил, но следует согласиться с мнением Бартольда, что именно эти сообщения и привели к уходу хорезмийцев. Кутлуг-Инанч оказался предоставлен сам себе.

Хотя – не совсем. Хорезмшах собрал с захваченных земель харадж и оставил в Рее и Табараке гарнизоны во главе с эмиром Тамгачем, который должен был присматривать за территорией и не позволить Кутлугу или Тогрулу усилиться.

Кутлуг-Инанч потерял город своего деда, но отчаянный Тогрул не собирался терпеть эту ситуацию, да и его эмиры были настроены решительно. Весной 1193 года иракский султан атаковал гарнизоны хорезмийцев, истребил их, захватил Рей, Табарак, убил Тамгача и отослал его голову в Хорезм. Рей должен быть иракским!

Инанч-хатун, о которой источники некоторое время хранили молчание, была потрясена случившимся. Видя, что власть уплывает из рук, женщина сделала новый ход в игре: предложила Тогрулу сочетаться браком. Появился сильный аргумент: у нее множество богатых городов, полная казна и крупное войско. К тому же она любит Тогрула и признается в этом, не стыдясь.

Объединившись, молодой мужчина и зрелая женщина соберут Иракский султанат воедино и восстановят былую мощь сельджуков. Хатун писала сельджукскому султану: «Я никогда не переставала питать склонность к тебе и была врагом твоих недругов – близких и далеких. Теперь, когда Аллах сделал тебя государем [во] владениях твоих предков, [ныне] я также одна из твоих служанок и невольниц. У меня много сокровищ и денег, и если ты примешь меня, я буду служить тебе как одна из твоих наложниц при условии, что ты согласишься на договор о браке и дашь обязательство об этом. Я прибуду к тебе на службу в Хамадан и постепенно передам тебе имеющиеся у меня сокровищницы и деньги».

Тогрул согласился на брак с опытной женщиной. Отпраздновали свадьбу, а вечером Инанч-хатун попыталась отравить молодого мужа. Но Тогрул оказался достаточно хитер. К тому же его спасла случайность. «Одна из рабынь сообщила султану о яде, который госпожа подсыпала в напиток», – сообщают мусульманские авторы. Тогда султан сам заставил «молодую» жену выпить чашу с ядом, приготовленным для него. Инанч-хатун покорно выпила, ушла к себе в спальню и… умерла в муках. Правда, по другой версии, женщину задушили тетивой от лука; но это маловероятно. Такую казнь применяли к мужчинам сельджукам, провинившимся перед верховной властью. Вряд ли Инанч-хатун приравняли к ним.

Кутлуг-Инанч, насмерть перепугавшись после гибели матери, бежал с гулямами в Азербайджан, где находился его брат Омар. Братья заняли Тебриз и стали собирать войска против атабека Азербайджана и Аррана Абубекра, который засел в Нахичевани. Абубекр выступил против соперников. Состоялось сражение, в котором «ломались мечи и разбивались копья», как говорят мусульманские летописцы. Войска Кутлуга обратились в бегство.

После этого Кутлуг-Инанч бежал в Персидский Ирак и укрылся в Зенджане, а его брат Омар с отчаяния отправился в Ширван к шаху Ахситану I (1160 – ок. 1196).

Из Зенджана Кутлуг направил письмо хорезмшаху с просьбой о помощи против Тогрула. Он даже поцеловал землю перед новым повелителем и униженно просил о подмоге.

В это время к Текешу обратился халиф Багдадский. Он жаловался на Тогрула III: мол, его люди грабят Арабский Ирак. И отправил маншур (указ) о даровании хорезмшаху земель, находящихся под властью недоговороспособного сельджукского султана.

Текеш отбил войска Султаншаха, в очередной раз осаждавшие Гургандж. Сам Султаншах отстроил заново крепость Серахс и поместил туда казну, что стало ошибкой. Текеш подкупил коменданта крепости, и тот сдал крепость хорезмийцам вместе со всеми сокровищами, часть которых получил по уговору.

Сообщение о сдаче Серахса и потере казны так потрясло Султаншаха, что его хватил удар. Через три дня храбрый и упрямый правитель умер (сентябрь 1193 года).

Редко кто ликовал так, как Текеш, при известии о смерти родного человека. Хорезмшах немедля захватил Мерв и стал господином почти всего Хорасана. Он мог больше не опасаться за свои тылы. История «двух Хорезмов» закончилась. Одноглазый шах победил брата в изнурительной борьбе, которая длилась 21 год.

Мерв был передан старшему сыну Текеша – Меликшаху. Нишапур и весь Хорасан получил следующий по старшинству сын – Мухаммед, будущий правитель Хорезма и враг монголов.

Руки у хорезмшаха были развязаны, а голова закружилась от нежданной удачи. Он попробовал развить наступление, чтобы захватить одним ударом весь Персидский Ирак.

Тем временем Ильдегизид Омар коротал время при дворе ширваншаха Ахситана. Ширваншах принял его радушно, женил на своей дочери и снарядил войско, чтобы побороться за Азербайджан и Арран. Но воинов было мало.

Тогда Омар навел на Арран грузинскую армию. Ширван зависел от Грузии, платил дань (харадж), а потому ничего экстраординарного Омар, по мнению ширваншаха, не совершал. Ну, вступил в переговоры с грузинами, ну и что? Кавказ был мультикультурным регионом, христиане и мусульмане разных сортов сильно перемешались. Например, в Тбилиси имелись мусульманские кварталы, а десятки тысяч христиан жили в Ширване и Арране.

…Прибыв в ставку грузинской царицы Тамар, жалкий Омар заявил, что готов сражаться против своего брата Абубекра. Царица задала вопрос о причинах, побудивших мусульманского принца выступить против брата. Омар сказал:

– Мой брат – эмир Абубекр – не позаботился о нас так, как следовало согласно нашему праву. Мы скитались по стране, слабея, и были вынуждены удалиться на чужбину. И я пришел к вам, чтобы вы помогли мне людьми и отправили со мной войско. [Тогда] я [смогу] выйти против него, встретиться с ним, вступить с ним в бой и одолеть.

Царица выставила войска на подмогу. Грузины дали вдоволь продовольствия, фуража, денег и одежды. Пришли также со своими отрядами ополчения недовольных мусульман из Аррана, явились туркменские беки во главе каких-то племен. Начался поход причудливой армии, в которой бок о бок воевали православные грузины, армяне-монофизиты и мусульмане. Формально войском командовал Омар, но фактически – новый муж царицы Тамар: осетин Давид Сослан.

При известии о выдвижении полчищ врага Абубекр вывел войска на равнину, вместо того чтобы выбрать выгодную позицию в горах и занять оборону. В результате этого опрометчивого шага он был разбит в сражении у Шамхора. Неудачливый и неумелый атабек с остатками войск бежал к Байлакану, где опять дал сражение и претерпел страшный разгром.

Абубекра в отчаянной схватке сбили с коня. К нему подбежал один из гулямов Омара и хотел убить, но атабек назвал себя и посулил мзду. Алчный гулям немедленно перебежал на его сторону, и вместе беглецы достигли Гянджи.

Победители Абубекра – грузины, армяне, мусульманские повстанцы – двинулись на Гянджу. Омар, находившийся во главе этого сброда, потребовал сдачи города. Ему отвечали:

– Если бы ты прибыл один, мы сдали бы город. Но ты явился с этим сборищем неверных (кафиров), и мы не можем сдаться из страха, что неверные изменят тебе. Тогда мы с нашими детьми будем угнаны в плен, а наши семьи будут перебиты.

Омар велел грузинам отойти, а сам вошел в Гянджу и воссел на трон великого сельджукского султана Мухаммеда Тапара, установленный в начале XII столетия.

Такова версия мусульманских авторов. Грузины считают, что это Давид Сослан вошел в город и воссел на престоле Мухаммеда Тапара. В любом случае ясно, что Гянджа сдалась на почетных условиях и не подверглась грабежу (в романе националиста Ордубади вообще нет ни слова об этом конфузе).

Войска царицы Тамар присоединили западную, армянскую часть Аррана, взяли Двин и продолжали поход. Они обложили данью Нахичевань и Байлакан, дошли до Тебриза и забрали богатую добычу да огромный полон. Таким образом, Абубекр на некоторое время был выведен из игры, а Омар – ничего не выиграл. Мусульмане ненавидели его как предателя, а грузины использовали как знатока местности.

Впрочем, Тамар честно выполнила свои обязательства по отношению к беглецу. Она отдала Гянджу Омару в управление. Арран на 22 дня отделился от Азербайджана и стал грузинским вассалом, как и Ширван. Грузины контролировали всю территорию, которая носит сегодня название «Республика Азербайджан».

Правление Омара оказалось коротким и несчастливым. Через три недели он был убит в результате заговора городской верхушки, засевшей в Нахичевани. Полководцем он был прескверным, но интриганом – отменным, как и многие из родни.

После гибели своего брата Абубекр вернулся в Гянджу и выбил оттуда сторонников Омара. В весьма усеченном виде он восстановил Арран. Теперь это была полоска земли в Карабахской степи между Ширваном и грузинскими владениями.

Грузины, в свою очередь, предприняли серию походов на Арран и Азербайджан, хронология которых запутанна. Абубекр, крепкая бездарность и горький пьяница, ничего не мог предпринять. Именно тогда ибн ал-Асир и сказал, что атабек, видимо, собирается защищать Азербайджан своим penis’ом. Более грубой и презрительной характеристики правителя мы у этого историка не встречали. Легко представить, каким ничтожеством был Абубекр даже на сером фоне тогдашних царьков мусульманского мира.

Персидский Ирак пылал. Города переходили из рук в руки. Хорезмшах Текеш счел момент удобным для наступления и пошел вперед, чтобы добить и Сельджукидов, и атабеков Азербайджана. Потомок нищего туркмена, дослужившегося благодаря Сельджукам до хранителя султанских умывален, явился, чтобы уничтожить султанат и расправиться с потомками благодетелей своего предка. Обычное дело.

На походе к Текешу присоединился кипчак Кутлуг-Инанч со своими сторонниками и иракскими эмирами, предавшими Тогрула III.

Тогрул был не согласен. Отважный сельджукский султан выступил навстречу и направился к Рею. А с запада, из Арабского Ирака, в поход против Тогрула выступили халифские войска. Ими предводительствовал талантливый везир (министр) ибн ал-Касаб. Он вел в Персидский Ирак 10 000 бойцов – бедуинов и курдов.

Приближенные Текеша пытались урезонить Сельджука и договориться с ним. Старший хаджиб (главный управляющий делами, мажордом, дворецкий) написал Тогрулу пространное послание, где говорилось: «Хотя я и мамлюк султана Ала эд-Дина Текеша… это не препятствует мне подать тебе совет… Я советую тебе отойти от Рея в Саве, остаться там и заключить мир с султаном Ала эд-Дином Текешем, а мы будем посредниками между тобой и им. Пределом его требований [к тебе] будет твой уход от Рея». Мол, это последнее необходимо, чтобы хорезмшах сохранил престиж.

Неизвестно, уловка это была или правда. Тогрул счел, что уловка. Один здравомыслящий эмир посоветовал ему принять предложение хорезмшаха и отступить. Благородный Сельджук разразился страстной речью в ответ.

– О, если бы сердце мое позволило поступить так, не думая, что скажет обо мне народ! А скажут, что я бежал от этого человека из трусости! Хорезмийцы войдут в Рей и станут притеснять жителей и чинить насилия. А ведь эти жители высказали по отношению ко мне любовь и преданность. Нет, я не отступлю!

Тогрул попытался разгромить хотя бы часть противников, причем сделал это до подхода своих главных сил. В этом и состояла ошибка. Видимо, он стал жертвой неверных сообщений разведки о том, что передовые отряды врага невелики.

Авангардом хорезмийцев командовал Кутлуг-Инанч; его-то и попытался устранить Тогрул в честном бою.

4 марта 1194 года у соленого озера Фархан Сельджукид встретил войско Кутлуга и понял, что угодил в ловушку. Авангард хорезмийцев превосходил его отряд численно и качественно. Тогрул в сопровождении шестидесяти отборных гулямов бросился в отчаянную атаку, чтобы пробиться к Кутлугу, забрать его жизнь и, может быть, переломить течение боя.

Атака самоубийц завершилась трагично. Гулямов окружили и перебили одного за другим. До Кутлуга добраться не удалось: его окружала несокрушимая стена воинов. Во время боя одна из стрел угодила сельджукскому султану в глаз. Тогрул свалился с коня. К нему не спеша подъехал Кутлуг-Инанч. Два молодых честолюбивых тюрка оказались друг против друга. Один – Тогрул – черноволосый «печенег», туркмен, наследник древнего Кангюя. Второй – Кутлуг-Инанч Махмуд – светловолосый сероглазый кипчак, далекий потомок скифов. Оба – мусульмане, оба родственники, но оба принадлежат к племенам, которые ненавидят друг друга.

Тогрул III взмолился:

– О Махмуд! Подними и унеси меня. Это будет лучше и для тебя, и для меня!

Кутлуг-Инанч оказался мстителен и холоден к мольбам. Он ловко отрезал голову султану и преподнес ее в подарок хорезмшаху.

Так погиб последний правитель Ирана из семьи Великих Сельджуков.

Хорезмшах лицемерно сожалел о гибели Тогрула. Ведь предки Сельджука возвысили предков Текеша. Настоящая причина жалости была, впрочем, иной. Хорезмшах рассчитывал, что султан будет и дальше воевать со своими соперниками. Из этих войн можно было извлечь выгоду.

Хорезмшах пробурчал, обратясь к Кутлугу:

– Для меня было бы желаннее и лучше, если бы ты привез его живым. Увы! Его судьба повелела иначе!

После этого Текеш отправил голову Тогрула в Багдад, где она в течение нескольких дней висела на Нубийских воротах. Халиф Насир был доволен, ибо последнее время шайки тюрок, подчиненные сельджуку, грабили Арабский Ирак. Со смертью Тогрула грабежи прекратились, ибо войско его погибло.

Оставалось еще тело Тогрула. Хорезмшах приказал вздернуть его на виселицу на базаре Рея, чтобы полюбовалась толпа.

«От раскаленных угольев рода Сельджука осталась одна зола, которую развеял ветер!» – написал по этому поводу Садр эд-Дин ал-Хусайни.

12. Последние годы Текеша

Для хорезмшаха и его головорезов началась эпоха завоеваний, а персы, как обычно, ничего не выиграли. Всё это не значит, что Текеш был самым сильным правителем Ирана. Это значит, что остальные правители были слабы.

В июле 1194 года Текеш занял Хамадан и большую часть городов Персидского Ирака, распределив их среди своих эмиров. Исфахан передал Кутлуг-Инанчу и назначил молодого потомка атабеков старшим эмиром Ирака. Это было унизительно. Отец Кутлуга – грозный Джехан-пехлеван – повелевал огромной страной от Аррана до Исфахана. Мосул и Керман признавали зависимость от него. А сын превратился в простого эмира, прислужника хорезмшаха. Но – что было, то было.

Хамадан достался эмиру Карагёзу, а Рей – шахскому сыну Юнис-хану. Тот был молод и получил в атабеки одного из военных рабов хорезмшаха – Майячука. Спокойствия это не принесло. В регионе опять началась война всех против всех. Хаос усилился.

Резня простолюдинов и ограбление городов были в порядке вещей. Области то и дело переходили из рук в руки. Никакой стабильности. Вскоре противоборствующие армии уже шли по дымящимся головням городов и сел, которые еще недавно процветали под властью мудрых правителей.

Начал интриги халиф Насир, пригласивший хорезмийцев. Он сам рассчитывал на Персидский Ирак или хотя бы на часть этой страны.

Текеш не посчитался с мнением повелителя правоверных. Везир халифа ибн ал-Кассаб с важностью сообщил, что Текешу пожалованы почетные одежды. Но чтобы получить их, он должен с немногими людьми прибыть на место встречи и пройтись пешком, держась за стремя коня везира и выражая покорность халифу.

Пойти на такое унижение хорезмшах не мог. Он пришел за почетными одеждами, но во главе всего войска. И – внезапно напал на везира, рассеял его армию и взял богатые трофеи. Сам ибн ал-Кассаб, не ожидавший подобного вероломства, едва унес ноги. Текеш отправил в Багдад письмо, потребовав восстановить султанский дворец «в таком виде, каким он был при Сельджуках». Халиф должен был признать Текеша повелителем мусульманского мира и отказаться от светской власти в пользу хорезмийского султана. Это возмутительное требование было отвергнуто. Между Хорезмом и халифом пролегла пропасть вражды.

Султан уехал на восток; в 1195 году его войска захватили Сыгнак на Сырдарье. Этот город то подчинялся Хорезму, то обретал свободу, то отстраивался, то разрушался. Он был важен как пункт торговли «неверными тюрками», жившими в северных степях.

Халиф, со своей стороны, перешел к действиям. В начале 1195 года умер владетель Хузистана (бывшая античная Сузиана и древний Элам; в описываемое время его населяли арабы). Между наследниками умершего началась борьба. Воспользовавшись этим, везир халифа ибн ал-Кассаб вторгся во главе крупной наемной армии и захватил Хузистан для своего господина. После этого халиф приказал везиру начать поход в Персидский Ирак.

Помочь в этом вторжении должен был Кутлуг-Инанч. Тайные агенты халифа снеслись с ним, и Кутлуг пообещал стать верным слугой повелителя правоверных. Потомка атабеков снедала гордыня и тайная ненависть к хорезмшаху.

Кутлуг-Инанч первым делом выступил против хорезмского мамлюка Майячука, чтобы захватить желанный Рей – город предков. Но талантов за это время у Кутлуга не добавилось, зато поубавилось ума. В сражении у Зенджана Кутлуг-Инанч потерпел поражение, после чего Майячук и опекаемый им Юнис-хан ушли в Хамадан.

Кутлуг с остатками войск прибыл в ставку везира ибн ал-Кассаба. Везир наградил нового друга почетными одеждами и передал в его распоряжение всю свою конницу.

Войска под командованием халифского везира и Кутлуг-Инанча двинулись прямо на Хамадан. Примерно в сентябре 1195 года состоялось сражение, в результате которого атабек Майячук и его подопечный были выбиты из столицы Персидского Ирака. Честь победы нужно приписать везиру и превосходным наемникам халифа.

Армия Кутлуга и везира, развивая наступление, подошла к Рею. Майячук попытался собрать войска и дал бой, но опять проиграл и отступил в Гурган с остатками войск. Гурган – это небольшая область на юго-востоке Прикаспия. Название персидское; оно означает, что это «волчий» край («волк» по-персидски – гург).

Границы Хорезма вновь сократились, а успехи его правителя оказались эфемерны.

Но столь же эфемерным оказался союз Кутлуга и арабов. Разумеется, арабами, как и хорезмийцами, мы называем этих вояк условно. Перед нами наемники без роду без племени. Таким же человеком без родины был кипчак-половец Кутлуг-Инанч. В самом деле, он жил в разных странах, получал в управление разные города, но никакое место не мог назвать родным. Разве что Рей, где жили когда-то дедушка и мать.

Кутлуг стал тяготиться зависимостью от халифа, как прежде тяготился покровительством хорезмшаха. А для позднего халифата это была высшая точка могущества. На короткое время повелитель правоверных Насир установил контроль над половиной Ирана и Арабским Ираком.

Кутлуг вскоре разругался с халифским везиром ибн ал-Кассабом. Везир без лишних предисловий напал на его отряды и обратил в бегство. Кутлуг-Инанч в очередной раз укрепил свою репутацию слабого полководца и недалекого человека, который не может просчитать последствия элементарных поступков. Он укрылся в Исфахане. Тут в игру вмешался атабек Майячук. Он прибыл к Кутлугу и предложил великое примирение на основе антихалифского союза. Подарок судьбы! Кутлуг вновь мог обрести власть при помощи хорезмийцев. Он немедленно согласился, не задумываясь о моральной стороне дела. Но на сей раз удача отвернулась от беспринципного половца. Оказалось, что всё это замыслы одной женщины – дочери покойного султана Тогрула. Напомним, эта юная принцесса была женой Юнис-хана. По ее предложению Кутлуга заманили в ловушку, где хладнокровно убили (1195). После этого хорезмийцы утвердились в Рее, взяли Исфахан…

Но спокойствия сие не принесло. В Исфахан вошли арабы, а на севере Ирана восстали мамлюки Ильдегизидов и вошли с халифом в союз. Мятеж возглавил эмир Гёкча. Восставшие захватили Рей, Кум и Кашан. Неразбериха в Иране усиливалась день ото дня.

Халиф направил указ Гёкче, в котором признавал его захваты, но обязал перечислять налоги в Багдад. А потом господство халифа рухнуло.

Оказалось, что в Западном Иране всё держится на одном человеке – везире ибн ал-Кассабе. В 1196 году он умер. И – началось. Командиры халифских войск в Персии перессорились, вспыхнули мятежи и разлад.

Этим воспользовался Текеш. Хорезмшах снарядил войско и бросил его в Иран. Его войска разгромили Гёкчу (тот бежал к Абубекру в Азербайджан), взяли Рей, разбили арабов и осадили Хамадан. В авангарде шел бесстрашный Майячук. Он предложил гарнизону сдать город, но защитники объявили, что откроют ворота только Текешу.

18 июля 1196 года Текеш прибыл к Хамадану и потребовал капитуляции.

– Если вы не верите, что я прибыл, то пришлите своих доверенных: пусть они увидят меня и сдадут город. Иначе я возьму его силой и всё переверну вверх дном!

Хамадан капитулировал.

Халиф Насир понял, что попытка захватить Персидский Ирак провалилась, и начал переговоры, отправив к Текешу посла. Его приветливо встретили в Хамадане. Хорезмшах буквально рассыпался в любезностях и выказывал преданность повелителю правоверных.

Перед дворцом по пути следования посла расстелили дорожку из нескольких слоев атласа и парчи, рассыпая золотые монеты. Остается лишь горько улыбнуться, вспомнив, что всю эту роскошь создавали податные персы, а тюркские эмиры разбазаривали сокровища да погружали Иран в хаос кровавых войн. Но чего еще заслуживает терпеливый народ?

Текеш встретил посла сидя на троне, но для приветствия вежливо приподнялся и делал это всякий раз, когда звучал титул халифа.

Посол поинтересовался у хорезмшаха о его здоровье, а затем стал угрожать войной, если только шах будет совершать «бессмысленные» поступки. Если же нет – пусть он управляет землями отцов и дедов. Текеш воспринял это как завуалированное предложение очистить Персидский Ирак и выдвинул встречные требования.

– У меня очень много врагов, но я сильнее их всех! Глава войскового дивана (управления) доложил, что у нас 170 000 конницы, но это количество войск не может быть обеспечено на условиях, предлагаемых халифом. Если халиф окажет милость и подарит нам Хузистан, наши потребности будут удовлетворены.

Озадаченный посол халифа отправился в отведенные ему покои, а на следующий день умер.

Текеш направил, в свою очередь, уже собственного посланника в Багдад, потребовав читать хутбу с его именем, а сам вернулся в Хорезм. Насир оставил нахальное требование без ответа. Зато отослал письмо Майячуку, в котором называл его «Джехан-пехлеваном» (вселенским богатырем) и «Вторым Рустамом». Эмиру предлагалось управлять Персидским Ираком от имени халифа. То есть Насир попытался настроить часть войск Текеша против него же и вызвать междоусобную войну в Персии. Майячук бросился к Хамадану… и обнаружил там указ Текеша о своем назначении правителем всего Персидского Ирака. Зачем же поднимать бунт? Сделка эмира с халифом не состоялась.

Майячук оказался негодным правителем: его солдатня совершала грабежи и бесчинства на иранских просторах. «Они убивали каждую курицу и петуха, который осмеливался кукарекать, отбирали у земледельцев рабочих быков, издевались над людьми, повергая их в горе», – ужасались мусульманские авторы.

Об этих бесчинствах доложили Текешу. Хорезмшах явился в Персидский Ирак, и большая часть войск покинула распоясавшегося эмира. Сам он укрылся в Рее, но горожане отказались его поддерживать. Майячук вышел из города и сдался хорезмшаху. Текеш приказал его повесить вниз головой.

Наконец в 1197 году, после ряда наступлений, отступлений и дипломатических маневров, Текеш передал Персидский Ирак Узбеку – внуку Ильдегеза. Сперва хотел передать Абубекру, но тот вежливо отказался, мотивируя тем, что занят войной с неверными (то есть армянами и грузинами) на северной границе. Как и чем он воевал, мы уже знаем…

Узбек признал себя вассалом хорезмшаха и воцарился в Персидском Ираке.

В Исфахане, Хамадане и Рее стояли хорезмийские гарнизоны. При Узбеке находился хорезмийский «смотрящий» – мудаббир. Однако Текеш так и не смог взять под контроль Западный Иран. Его солдаты занимали только столицы областей, а в мелких городах и в сельской местности хозяйничали мамлюки.

Узбек не вовремя вспомнил про одного из них – Гёкчу – и отдал ему в управление Хамадан с прилегающей областью.

Выбор кадров оказался не лучше, чем у Текеша. Гёкча взял себе девиз «Аллах и меч». Население он называл «скотом» и чинил немыслимые насилия, выколачивая налоги. Восклицал при том:

– Я не выпущу меча из рук!

…Возможно, Текешу удалось бы со временем закрепиться в новых владениях, но его бурная деятельность напугала Гуридов. Уже в 1198 году они напали на Хорезм с благословения халифа Багдадского.

В том же году семью хорезмшаха постигло горе. Умер его любимый сын Меликшах. Наследником стал следующий по счету сын – Мухаммед. Перед нами тот самый хорезмшах, который произведет несколько эфемерных завоеваний, освободится от власти кара-китаев, а затем погубит значительную часть армии в борьбе с халифом, поссорится с собственной матерью, а потом проиграет войну Чингисхану.

Халиф не унимался. Он и Узбека пытался перетянуть на свою сторону, да потерпел неудачу. Тогда повелитель правоверных и обратился к Гуридам. До сих пор они не решались выступить против Хорезма, но, обретя поддержку халифа, направили Текешу угрожающее письмо. Хорезмшаха предупредили, чтобы не вмешивался в дела Ирака, если не хочет войны.

Текеш набрал армию «неверных тюрок» в Кипчакской степи. Но Гуриды обладали ресурсами Северной Индии. На эти деньги они тоже наняли много профессиональных тюркских вояк. Обе армии вступили в сражения на чужой для них Иранской земле.

Гуриды оказались сильнее. Тогда Текеш вспомнил, что он – данник кара-китаев. И обратился к гурхану Георгию за помощью. Чжулху немедленно отправил против Гуридов войско под началом полководца Таянку. Достаточно было одного имени грозных воинов степей, чтобы Гуриды отступили за Амударью. Кара-китаи бросились их преследовать.

Тут счастье изменило воинам гурхана. Горы и долины Афганистана, начинавшиеся за Амударьей, оказались полны опасностей. Кара-китаи угодили в засаду и потерпели страшное поражение. Гурхану доложили о гибели 12 000 его воинов в том бою. Легенда гласит, что Чжулху потребовал хорезмшаха заплатить по 10 000 динаров за каждого убитого. Кара-китаи даже мертвые стоили дорого. Хорезмшах совершил странный на первый взгляд поступок: обратился за советом к недавнему врагу – Гуриду. Всё-таки свой человек, мусульманин, в отличие от неверного кафира – гурхана Георгия, многобожника, поклонявшегося Христу, Богу-Отцу и Богу – Духу Святому.

Гурид сказал, что выплатит деньги сам, но только пускай хорезмшах помирится с халифом. Кроме того, афганцы потребовали, чтобы Текеш перестал платить кара-китаям, но раскошелился на харадж для них, Гуридов.

Поражение непобедимых китаев настолько впечатлило Текеша, что он признал над собой власть багдадского халифа Насира и согласился выплачивать дань гурцам. Кара-китайскому повелителю он ответил следующее:

– Вы оказались не в силах справиться с гурцами. Поэтому я сделался их подданным и перестал быть вашим.

В циничном ответе – весь хорезмшах: мелкий, мстительный и продажный. Его завоевания призрачны. Каждую минуту он готов предать любого, если это выгодно. Рисовать Текеша мудрым и предусмотрительным государем, создавшим империю, в корне неверно. Он шел по руинам и создавал руины там, где их не было. Причины возвышения – долгожительство, осторожность, слабость соседей в распавшемся Сельджукском султанате.

Халиф направил Текешу и его наследнику Мухаммеду маншур с подтверждением власти Ануштегинидов над Хорезмом, Хорасаном и Персидским Ираком. Текеш, со своей стороны, извинился за то, что требовал чтения в Багдаде хутбы со своим именем. Халиф сделал вид, что растроган, и вручил послу подарок – цимбалы и знамя.

Пользуясь мирным временем, хорезмшах попытался расширить державу за счет Кермана. В течение полутораста лет (1041–1187) здесь существовал небольшой сельджукский султанат, управлявшийся представителями одной из ветвей этой обширной семьи. Его правители не играли большой роли в мусульманском мире и подчинялись то одному, то другому могущественному владетелю из числа удачливой родни. После краха Санджара наступил черед Кермана. Туда прорвались огузы и начали разрушение страны. Их предводитель Динар правил в Серахсе до 1179 года, затем явился в Керман, низложил тамошнюю династию Сельджуков и правил до 1195-го. Его сын Фаррухшах оказался слаб, против него вспыхивали восстания на окраинах.

Повстанцы обратились за помощью к хорезмшаху, и тот прислал войска под началом эмира Омара, чтобы закрепить окраины Кермана за собой. Это вроде бы удалось. Но дальше повторилась привычная история. Омар оказался слабым политиком, начал грабить подданных, чем вызвал восстание против хорезмийцев. Не было кадров ни у Ильдегизидов, ни у Текеша. Были мамлюки, оторванные от своей родины, насильно переселенные на чужбину и воспринимавшие эти края как поле для охоты, населенное покорным стадом: его нужно доить. Да еще бороться за право дойки с другими разбойниками-мамлюками. Кризис мусульманского мира был налицо, и он обострялся. В других странах ислама царило нечто похожее.

Но мы отвлеклись от проблемы отношений с Кара-Китаем, а это важный момент, который не хотелось бы упустить.

Измена Текеша возмутила гурхана до глубины души. Он собрал армию и бросил ее на Хорезм. Кара-китаи осадили Гургандж. Шах упорно оборонялся и совершал вылазки. Осада измотала кара-китаев. К Текешу со всех сторон приходили подкрепления «борцов за веру». Они желали сражаться с христианами-степняками. Наконец кара-китаи отступили. Вероятно, соотношение сил было изначально не в их пользу. Они действовали умением, а не числом. Тем более что лучшие воины погибли в Афганистане, а найманы отпали. Текеш, напротив, сумел нагнать много народу.

Кара-китайское войско отступило от стен Гурганджа в Мавераннахр – Заречье.

К тому времени эта область распалась. Населенная таджиками Бухара, ранее подчинявшаяся тюркам из династии Караханидов, отложилась от них и приняла прямую власть гурхана. Видно, она была легче, чем господство тюрок.

Бухарцы спасли отступавшие от Гурганджа остатки кара-китайской армии и заперли ворота перед тюркскими головорезами Текеша. Дошло до того, что горожане выставили на стену одноглазую собаку в халате и колпаке и кричали осаждавшим тюркам:

– Вот ваш султан!

Напомним, что Текеш был крив на один глаз. Воины хорезмшаха назвали бухарцев вероотступниками. Наконец город капитулировал на почетных условиях, после чего хорезмшах отступил. Академик Бартольд считает этот поход вымышленным, так как о нем нет упоминания в официальных хорезмийских документах того времени. Но похоже, дело не в этом. Просто Текешу хвастаться было нечем. Кажется, он получил от бухарцев только продовольствие, которого хватило на обратный путь. Есть подозрение, что шах даже не вошел в Бухару, так как город остался неразграбленным, а издевательство над одноглазой собакой – неотомщенным. Следовательно, кара-китаи и их союзники оказались всё еще чересчур сильны для Текеша. Он сделал еще один удивительный поворот во внешней политике: вновь подчинился гурхану Чжулху, войска которого вроде бы только что отбросил от своих границ. Это красноречивое признание слабости Хорезма.

После покорения Персидского Ирака возникла еще одна проблема: гашишины. Так называлась радикальная секта террористов, ответвление религиозной партии исмаилитов, проповедовавшей идеи социальной справедливости. Перед нами средневековые коммунисты; правда, постепенно выродившиеся. Впрочем, идеи гашишинов и исмаилитов еще долго привлекали народ, вынужденный существовать в условиях произвола тюркских эмиров. Пассионарные персы и арабы шли в эти секты. Особенно грозными были гашишины. Их адепты, как говорят, накуривались гашиша и были готовы выполнить любое задание своего шейха. Тот посылал фидаинов (борцов за веру) на смерть, чтобы устранить неугодного политического деятеля. Иногда террористов нанимали правители для устранения конкурентов. Этим занимались, как говорят, Ричард Львиное Сердце и даже сам повелитель правоверных – халиф Насир. В Европе слово гашишин переиначили в ассасин. Так стали звать убийц.

На схематических картах территории Сельджукского султаната и Хорезмской державы выглядят солидно и монолитно. На самом деле это не так. Мы даже не говорим о том, что многие владетели подчинялись лишь формально. Но гашишины создали свои мини-государства в горах Мазандерана и Кухистана. Опираясь на горные крепости, они терроризировали богачей и вербовали сторонников, привлекая награбленными сокровищами и прекрасными женщинами, с которыми можно было совокупиться «в раю» под парами гашиша. После такого «рая» адепты готовы были на всё что угодно.

Текеш счел подобную ситуацию недопустимой и обрушился на террористов. Впрочем, сами убийцы полагали, что шаха настроил везир – Масуд Али. Четыре месяца Текеш осаждал сильнейшую крепость Кахира и добился сдачи на условиях, что гарнизон будет выпущен. Затем блокировал главную твердыню гашишинов – Аламут, где находился их вождь – таинственный Старец Горы. Правда, этот орешек оказался хорезмшаху не по зубам. После бесплодной осады он отступил. Затем сместил Узбека с поста правителя Персидского Ирака, оставив ему лишь Хамадан. Главным наместником в Ираке шах назначил одного из своих сыновей, Али.

Весной Текеш вернулся в Хорезм (март 1200 года). После этого гашишины убили его везира – того самого, что настраивал государя против уравнительных идей. Разгневанный хорезмшах отправил против террористов своего наследника Мухаммеда с войском. Тот четыре месяца осаждал одну из крепостей убийц, но в итоге ничего не добился, взял большой выкуп и отступил.

И вдруг… хорезмшах снова поссорился с халифом. В чем причина, неясно. То ли он узнал о каких-то происках против себя. То ли его подбил на войну хозяин – гурхан Чжулху. То ли Гуриды проявили враждебность в связи с тем, что провалились все договоренности: хорезмшах опять был вассалом гурхана, и дань Хорезма уходила в Кара-Китай проклятым христианам, а не правоверным последователям ислама.

В общем, Насира и Гуридов Текеш объявил своими врагами, что вызвало кризис. Мусульманское духовенство перешло в оппозицию. Впрочем, хорезмшах отыскал несколько продажных улемов, поставил их во главе религиозной общины Хорезма и сумел удержать войско от бунтов. Значительную часть его армии составляли вчерашние язычники, так что особых проблем не было.

Одноглазый шах стал готовить поход против халифа. Но в самом разгаре приготовлений его настигла смерть (3 июля 1200 года). Видимо, тогда-то его сын Мухаммед и снял осаду твердыни гашишинов: боялся потерять власть после смерти отца.

Страхи имели под собой основания.

Сразу после известия о кончине Текеша взбунтовался Персидский Ирак. Хорезмийские гарнизоны были вырезаны во всех крупных городах этой страны. Хорезм вновь сократился до скромных пределов региональной державы. После шестидесяти лет борьбы и интриг хорезмшахам пришлось всё начинать заново.

Глава 2. Взлет Хорезма